Мы пошли в «Фронсез-таверн» – бар в старом кирпичном здании, спрятавшемся среди небоскребов на Брод-стрит. Мы сели и заказали два пива.
– Что случилось? – спросил я.
Кэти моргнула.
– Скажем так, состоялась схватка личностей.
– И вы проиграли?
Кэти вздохнула и откинулась на спинку кресла.
– У меня только что был очень серьезный разговор с Кэшем, – сказала она. – Несмотря на все его напускное добродушие, иногда с ним очень трудно работать.
– Что он сделал?
– То же, что и всегда. Он хотел ублажить одного из наших клиентов. В Нью-Йорке пытались сыграть на повышение на облигациях одной ловкой страховой компании. Облигаций было куплено на пятьдесят миллионов. Сегодня утром об этой компании не очень лестно отозвалась «Уолл-стрит джорнал», курс облигаций упал, и наши трейдеры не могли от них избавиться. – Длинными тонкими пальцами Кэти играла ножкой бокала. – Кэшу представился случай продемонстрировать свои таланты перед нью-йоркскими боссами. Он позвонил одному из наших лондонских клиентов, наговорил ему кучу небылиц о том, что якобы газета неправа, что в действительности дела у компании намного лучше, чем все думают. Лондонский клиент поверил Кэшу и поспешил купить облигации. Свою ошибку он понял довольно быстро и попытался хотя бы вернуть свои деньги. – Кэти вздохнула. – В сущности, это был даже не его клиент. С этой фирмой я долгие месяцы пыталась установить хорошие отношения, мне уже начинали верить. После этой истории там никто не станет со мной разговаривать. Кэш будет героем, а я потеряю клиента. – Кэти бросила на меня тревожный взгляд. – Мне не следовало бы вам все это рассказывать, не так ли? Но иногда это мне так надоедает, что я готова взорваться. Поделиться с кем-нибудь – это уже облегчение.
– Не беспокойтесь, – сказал я. – Я тоже пришел к выводу, что Кэшу никогда нельзя доверять на все сто процентов. И такие истории случаются часто?
– Сплошь и рядом, – ответила Кэти. – Я терпеть не могу врать. В сущности, я даже не умею лгать. Я убеждена, что прочные деловые связи могут строиться только на взаимном доверии. – Она оторвала глаза от бокала. – У нас с вами были разногласия, но я всегда была честна, не так ли? – Ее взгляд искал у меня одобрения и поддержки.
Я задумался. Кэти была права. И в рассказе о стычке с Кэшем она была очень откровенна. Я кивнул.
– Не могу вспомнить такого случая, когда бы вы сказали неправду.
Кэти была довольна моим ответом.
– У меня опускаются руки. Я делаю все, что в моих силах, чтобы говорить моим клиентам только правду, а они не хотят иметь со мной никаких дел. Кэш врет им на каждом шагу, а они проворачивают с ним массу сделок. В вашей компании тоже так?
– Всерьез я об этом не задумывался. Но, полагаю, не иначе, – признался я.
Кэти мрачно изучала ножку бокала, потом резко сменила тему:
– Но почему мы говорим только о моих проблемах? А как ваши дела? В лифте вы не светились счастьем. У вас тоже выдался неудачный день?
Я рассказал Кэти, как у меня на глазах выгнали Томми и о ленче в компании отвратительного Вайгеля.
– Ах, Вайгель. Его называют ядовитой жабой.
Я рассмеялся. Кличка показалась мне на удивление меткой.
– В «Блумфилд Вайс» работает много людей вроде Дика Вайгеля и Ллойда Харбина, – продолжала Кэти. – В сущности, их даже поощряют. То же самое творится в большинстве уолл-стритовских фирм. Умение жестко вести конкурентную борьбу и напористость преподносятся как высшие добродетели. Выживает сильнейший. Меня от этого тошнит.
В словах Кэти я увидел небольшую натяжку.
– Глядя на вас, не всегда скажешь, что вас от этого тошнит, – заметил я.
Кэти вопросительно подняла брови, потом вздохнула.
– Да, вы правы, я знаю, что могу быть очень напористой. Думаю, поэтому меня и взяли в «Блумфилд Вайс». А я подыгрываю Кэшу и другим. Им это нравится, клиентам – нет. Моя беда в том, что в такие минуты я ненавижу себя.
– Почему же вы этим занимаетесь?
– Вероятно, хочу преуспеть. Хочу заработать в «Блумфилд Вайс» кучу денег.
– Зачем?
– Зачем? Разве это не очевидно?
– В общем-то нет, не очевидно.
– М-м. Да, думаю, вы правы. Это не само собой разумеется. – Кэти задумалась. – Мои родители читают лекции в университете. Они всегда возлагали на меня большие надежды. Мой брат – самый молодой из директоров лондонских торговых банков. Он учился в Оксфорде, значит, и я должна была учиться в Оксфорде. Теперь я должна добиться успеха в Сити. В сущности, все это глупо, да?
Я кивнул. Это действительно было глупо. Но я должен был признать, что подобными мотивами руководствовались многие из тех, кто сейчас трудится в банках и брокерских фирмах. Откровенность Кэти произвела на меня впечатление.
– Вам нравится ваша работа? – спросил я как можно более дружеским тоном.
– Да, во многих отношениях нравится, – ответила Кэти. – Мне нравится сумасшедшая атмосфера рынков. Мне нравится работать с людьми. Чего я терпеть не могу, так это лжи, неискренности, интриг, махинаций, необходимости демонстрировать свою силу.
– Тогда почему бы вам просто не отказаться от такого имиджа? – спросил я.
– Это невозможно, – возразила Кэти. – «Блумфилд Вайс» проглотит меня живьем. С этим нужно примириться.
И Кэти рассмеялась. В этот момент она совсем не была похожа на самоуверенную служащую банка. Лишенная своей холодности, Кэти казалась обычной интеллигентной девушкой, к тому же с красивыми глазами и доброй улыбкой. Несколько минут мы молчали.
– Расскажите мне о Робе,. – попросил я.
Кэти улыбнулась.
– Это вы должны рассказать мне о Робе.
– Нет. Я попросил первым.
– Ладно, – сдалась Кэти. – Он – неплохой парень. В сущности, даже очень милый. Мы встречались раза два и неплохо провели время. Но потом он вдруг стал ужасно серьезным. Слишком серьезным. Меня это пугало. Он сделал мне предложение, а ведь мы почти не знали друг друга. Я чувствовала какую-то неловкость, мне казалось, что я сама невольно подала ему эту мысль. Впрочем, теперь я так уже не думаю.
Тогда я решила, что лучше всего будет избегать его общества. Я не хотела, чтобы он питал какие-то иллюзии. Но потом он обманом, от имени одного из моих клиентов, зазвал меня в ресторан. Я была в бешенстве. С того дня, слава Богу, я его не видела. – Кэти помедлила. – Он всегда такой?
– К сожалению, очень часто, – сказал я. – Но ваш отказ он воспринял особенно тяжело. Думаю, он еще даст вам о себе знать.
– О Боже! – воскликнула Кэти. – Если вы можете как-нибудь подействовать на него, умоляю вас, помогите. Я испробовала все, что только пришло мне в голову. Он хороший парень, но этому нужно положить конец.
