– Ничего, – мгновенно ответила Татьяна, – ни
вещей, ни лекарств. Они его погубят.
– В милицию ты сообщила?
– Ты что?! – выкрикнула Татьяна с неожиданной
яростью. – Они же тогда точно его убьют! Ни в коем случае нельзя никуда
сообщать! Я должна сделать все, что они требуют! Документы у тебя с собой? Дай
их мне! – Голос Татьяны стал решительным и твердым, она протянула руку,
ожидая, что Надежда немедленно отдаст ей требуемое.
– Я не взяла их с собой, – удивленно ответила
Надежда, – я никак не думала, что они сейчас понадобятся!
Татьяна встряхнула головой, словно сбрасывая с себя
наваждение, и продолжила нормальным голосом:
– Очевидно, наши телефоны прослушиваются.
Как только они услышали, что документы у тебя, сразу же
похитили Павла. Теперь у меня нет выхода – я должна его спасти. У нас есть еще
время. Съезди за бумагами, встретимся около «Озерков», – она посмотрела на
часы, – без десяти семь. Ты успеешь.
Они сказали, чтобы я была одна, ну да здесь ничего не
поделаешь. До семи ты успеешь уйти.
Надежда внимательно посмотрела на нее и сказала:
– Только не делай никаких необдуманных шагов.
Я знаю, ты сильная женщина, ты справишься.
Выйдя во двор, она увидела Хаттаба, который, отряхиваясь,
поднимался на ноги в стороне от тропинки, недалеко от крыльца. Вид у собаки был
больной, очумелый и виноватый, но, к счастью, явно не умирающий.
* * *
Без десяти минут семь Надежда Николаевна обошла станцию
метро «Озерки» сзади, со стороны Выборгского шоссе. На обратной стороне здания
был установлен ряд таксофонов, некоторые еще работали.
Подходя к этим таксофонам, она столкнулась с Татьяной.
– Второй слева, – взволнованно сказала та, –
посмотри. Там висит какая-то сумка. Но семи-то еще нет! Может быть, мы зря
пришли раньше времени?
– Ничего, не волнуйся, – успокоила Надежда подругу
и посмотрела на вторую слева кабинку.
Там на железном крючке действительно висела потрепанная
матерчатая сумка. Надежда взглянула на часы. До назначенного времени оставалось
еще шесть минут. Неожиданно к таксофонам двинулся совершенно жуткий бомж –
грязный, косматый, до глаз заросший седой щетиной. Он явно с вожделением
смотрел на висящую в будке сумку.
– Ты куда прешься, скотина? – завизжала Татьяна,
бросившись наперерез бомжу. – Не для тебя это повешено!
Бомж, уже протянувший руку к сумке, шарахнулся в сторону при
виде такого напора. Он забормотал:
– Да ты чего, это моя, может быть, вещь, моя торбочка!
Ну ты чего, чего?
Но не решился на прямое столкновение, увидев бешеные глаза
Татьяны, и, хромая на обе ноги, поплелся прочь, бормоча:
– Ну и бабы пошли! Убить готова за какую-то дрянь!
Сумке-то руль вся цена, а она прямо как зверь напустилась…
Татьяна стояла возле будки, оглядываясь по сторонам.
И вдруг в сумке послышалась негромкая трель мобильного
телефона. Татьяна схватила сумку, вытряхнула из нее содержимое. На асфальт
полетели какие-то тряпки, бумаги, и в руке у нее наконец оказался заливающийся
звонками маленький аппарат.
Надежда уже стояла рядом, с любопытством следя за событиями.
Татьяна включила кнопку ответа.
– Бумаги при тебе? – раздался в трубке хриплый голос.
– Да, – поспешно ответила Татьяна.
– Спускайся в метро, остановись возле книжного киоска
на платформе и жди.
– Эй! – крикнула Татьяна, не обращая внимания на
окружающих. – Паша у вас? Я должна его услышать, чтобы увериться, что он
жив!
– Услышишь, услышишь, – ответил хриплый голос
после небольшой паузы, – вот тебе твой Паша.
Несколько секунд в трубке не было слышно ни звука, но
наконец раздался голос Грибова:
– Танюша, я жив… я не понимаю, что случилось, обратись
в милицию…
После этих слов послышался негромкий крик, звук удара, и
прежний хриплый голос сказал:
– Ты его не слушай. Если хочешь его живого увидеть –
делай, как я велел.
– Я все сделаю, – быстро ответила Татьяна, –
только обращайтесь с ним по-человечески! Он же инвалид!
– Не бойся, не бойся, – похититель чуть слышно
рассмеялся, – получишь его в лучшем виде.
Трубка замолкла.
Татьяна убрала мобильник в карман и подняла глаза на Надежду
Николаевну:
– Все, я пойду. Давай документы.
– Они не следят за нами, – сказала Надежда.
– Что? О чем ты говоришь?
– Они ничего не сказали, значит, не знают, что нас
двое.
– Ну и что?
– Я пойду за тобой следом.
– Зачем это нужно? – Татьяна отшатнулась как от
удара. – Это опасно! Они могут причинить зло Паше.
– Они ничего не сделают! Я не бросаюсь в глаза.
Кто я такая? Обычная немолодая женщина. Ты ведь не пошла в
милицию, выполнила их требования… а так я хотя бы увижу, что ты сама жива, с
тобой ничего не случилось… и если они нападут на тебя – вот тогда уже я
обращусь в милицию. В этом случае все равно ничем уже нельзя будет повредить.
– Они не нападут! – заявила Татьяна с фанатической
убежденностью. – Они выполнят уговор, если я его выполню.
– Так будет спокойнее, – мягким голосом повторила
Надежда, – я постараюсь идти за тобой незаметно.
Татьяна задумчиво посмотрела на нее и наконец кивнула:
– Хорошо. Давай документы.
Она расстегнула свою сумку, и Надежда осторожно положила
туда конверт с компакт-дисками и бумагами.
– Ни пуха ни пера! – напутствовала она подругу, и
они направились ко входу в метро.
На станции в этот час было очень людно – толпы народа
возвращались с работы. Платформа была заполнена людьми, и Надежде трудно было
следить за передвижениями Татьяны. Она увидела, как та остановилась возле
книжного киоска и замерла в ожидании.
Правда, та же самая многолюдность играла им на руку в том
смысле, что позволяла подойти к Татьяне довольно близко, не опасаясь быть
замеченной.
Вот Татьяна достала телефон из кармана, внимательно
выслушала инструкции и направилась к подходящему поезду, двигающемуся в сторону
центра.
Надежда пошла следом. В этом направлении ехало гораздо
меньше людей, вагоны были полупустыми, и Надежда, чтобы не слишком бросаться в
глаза возможному наблюдателю, вошла в соседний с Татьяной вагон, откуда она
могла отчетливо видеть подругу.
