И в это мгновение за спиной у нее раздался женский голос:
– Сюрприз! Не дергайся, спокойно выезжай на Выборгское
шоссе.
В зеркале заднего вида Татьяна увидела выбравшуюся из-под
сиденья Алису. И еще она увидела пистолет в ее руке – «беретту» 38-го калибра.
– Что тебе нужно? – с тихой ненавистью в голосе
спросила Грибова.
Алиса рассмеялась:
– Будто ты не знаешь, что мне нужно. Вы со своей
хромоногой подругой украли то, что принадлежит мне! Вы украли документы
Загряжского.
– Это еще вопрос, принадлежали ли эти бумаги покойному
Аркадию Ильичу, но уж тебе-то, милая, они не принадлежат ни с какого боку!
– Я его наследница! – выкрикнула Алиса. – Я
была его женой!
– Да у него таких жен… – протянула Татьяна с
усмешкой.
Алиса взвизгнула, как разъяренная кошка, и ударила Татьяну
пистолетом по шее. Машина вильнула, Татьяна выровняла ее и, покосившись на
Алису, проговорила:
– Хочешь, чтобы мы разбились? Валяй!
– А ты помалкивай, стерва! Сила на моей стороне, и ты
будешь делать, что я прикажу! Сворачивай влево, нам нужно на шоссе!
Татьяна свернула на шоссе и нажала на газ.
– Ладно, черт с тобой, – Алиса заговорила с
показной мягкостью, – так и быть, оставлю тебя в живых, а то кто же за
твоим инвалидом-мужем будет присматривать. Сейчас приедем, куда я скажу, отдашь
мне документы и диски – и свободна, поезжай на все четыре стороны…
Машина проехала Шуваловскую церковь, промчалась мимо
Суздальских озер, миновала железнодорожный мост и покинула пределы города.
Татьяна жала на газ, и до Алисы наконец дошло, что они едут с недопустимой
скоростью.
– Эй! – окликнула она Татьяну. – Ты что это
задумала? Ну-ка сбавь скорость или получишь пулю!
– Да? – покосилась Татьяна на нее. – Ты
рискнешь выстрелить в меня на такой скорости? Подумай, дорогая, как следует! Мы
вылетим на встречную полосу и так разобьемся, что от тебя останутся одни
воспоминания, надо сказать, не самые приятные. Даже если не на встречную
полосу, а в кювет – тебе будет ненамного легче, а я, между прочим, пристегнута
ремнем и могу выжить…
– Снижай скорость, сука! – прошипела Алиса. –
Все равно ты рано или поздно остановишься!
– Лучше позже, – усмехнулась Татьяна, –
глядишь, что-нибудь произойдет, например, нас остановит ГАИ. Тогда тебе придется
спрятать пистолет.
Алиса на заднем сиденье сжалась в комок и скрежетала от
злости зубами. Пистолет в ее руке ходил ходуном, и в конце концов, чтобы
случайно не выстрелить, она убрала его в наплечную кобуру.
Татьяна чувствовала спиной ее взгляд, полный ненависти и
едва не прожигающий одежду.
Увидев, что Алиса убрала пистолет, Татьяна свернула с шоссе
на боковую дорогу, не снижая скорости.
Машина запрыгала на неровностях и выбоинах дороги.
– Зараза! – вопила Алиса, подпрыгивая на сиденье и
то и дело ударяясь головой о потолок. – Ты что делаешь? Мы же разобьемся к
чертовой матери!
– Милочка, – как ни в чем не бывало ответила ей
Грибова, – ты допустила большую ошибку: решила подкараулить меня в машине.
В другой обстановке ты имеешь преимущество: ты сильнее, знаешь всякие восточные
штучки, моложе, в конце концов… Но в машине со мной никто не справится. Я ведь,
если ты помнишь, была испытателем… И самолет, и машину могу вести хоть в аду с
завязанными глазами. Так что на твоем месте я бы отдала пистолет и свалила отсюда
к вышеупомянутой чертовой матери.
– Не дождешься, зараза! – выкрикнула Алиса и,
снова подпрыгнув на ухабе, прикусила язык.
– Я тебя предупредила, – хладнокровно произнесла
Татьяна, покосившись в зеркало заднего вида.
Сжавшись, как тигр перед прыжком, пригнув голову и проверив
ремень безопасности, она резко крутанула руль.
Киношники заплатили бы хорошие деньги, чтобы снять эти
кадры.
Машина резко вылетела с дороги, потеряла контакт с землей и
взлетела в воздух, будто Татьяна снова была не за рулем скромной «пятерки», а
за штурвалом самолета.
Перекувырнувшись в воздухе, «Жигули» грохнулись на черную
весеннюю землю с кое-где пробившейся первой травой.
Наступила тишина, только с тихим шорохом крутилось по
инерции переднее колесо. Татьяна несколько раз глубоко вздохнула, отстегнула
ремень и выбросила ноги в заранее открытое окошко. Она проверила спрятанную на
груди папку с документами и компьютерными дисками, слегка размялась,
убедившись, что не получила серьезных повреждений, бросила последний взгляд на
Алису, которая без сознания валялась внутри машины, и, не испытывая никаких
угрызений совести, побежала к дороге. Она успела отбежать метров на пятьдесят,
когда бензобак «пятерки» взорвался.
Татьяна даже не оглянулась, чтобы посмотреть на пылающие
обломки автомобиля.
* * *
Надежда открыла дверь и вошла в квартиру. То, что ее не
встретил муж, было неудивительно: Сан Саныч трудился на очередной халтуре. Но
вот то, что и кот не вышел навстречу хозяйке, показалось ей подозрительным.
Теперь, когда прошло достаточно времени после ее возвращения из больницы,
отношения с котом наладились, и, стоило ключу повернуться в замке, Бейсик
неспешно выплывал в коридор, подняв хвост трубой и распушив усы, а когда
хозяйка появлялась на пороге, он тут же начинал тереться об ее ноги, показывая,
как он соскучился без нее и как рад ее возвращению… По крайней мере, он
позволял ей так думать.
Но сейчас рыжего создания не было в коридоре.
Надежда прошла в кухню, резонно ожидая увидеть Бейсика, но
там кота тоже не было.
Зато там сидела Татьяна Грибова с холодными и злыми глазами,
а на столе перед ней лежал пистолет.
Надежда покачнулась, как от удара, и, чтобы сохранить лицо,
села на табуретку по другую сторону стола.
– Здравствуй, – сказала она Татьяне. – Как ты
сюда попала?
– Здравствуй, – ответила Грибова. – Когда ты
догадалась?
– Когда приехала к вам домой… в день похищения.
Ты, конечно, очень хорошо играла, прекрасно изображала ужас
и растерянность, но прокололась в деталях.
– В каких же? – спросила Татьяна чуть насмешливо,
хотя заметно было, что ее самолюбие уязвлено. – В чем я прокололась?
Впрочем, сейчас это уже неважно, но любопытство, сама знаешь – очень сильное
чувство…
– Да. – Надежда с пониманием кивнула. –
Давай, раз уж мы сидим с тобой на кухне, выпьем чаю.
Татьяна пожала плечами, не возражая. Надежда Николаевна
наполнила и включила электрический чайник и повернулась к Грибовой:
– Кстати, ты кота моего куда дела?
