— Они ничего не найдут.
Филлипс полностью проигнорировал это замечание. Складывалось довольно неприятное впечатление, что он считает меня убийцей Фрэнка. Не исключено, правда, что ему было на это просто плевать. Подобное безразличие приводило меня в ярость. Больше всего я хотел, чтобы все те, кто меня окружает, верили в мою невиновность. До сих пор лишь Джил заявил об этом. И Дайан.
— Не беспокойтесь, вы скоро сюда вернетесь, — буркнул Маони, когда я вслед за Гарднером Филлипсом потащился к выходу.
Оказавшись под ярким солнцем осеннего дня, я сразу узрел толпу ожидающих меня журналистов.
— Саймон, у вас найдется для меня минутка?
— Мистер Эйот!
— Это вы убили Фрэнка Кука, мистер Эйот?
— Сэр Саймон Эйот! Не могли бы вы ответить на один вопрос?
— Не знаю, кто сообщил им об этом, — прошипел Гарднер Филлипс. — Не говорите ни с одним из них. — И он начал пролагать себе путь через толпу, непрерывно повторяя: — У моего клиента нет никаких комментариев!..
— Вы держались отлично, — улыбнулся он, остановив машину у светофора.
— Вы тоже.
— Памми Лейсер не сдается, как и сержант Маони. Думаю, нам с вами придется встречаться довольно часто.
— Как вы полагаете, они меня арестуют?
— Непременно, если найдут новые улики. Я не стал убеждать их в вашей невиновности, но сумел убедить их в том, что для вашего ареста у них пока нет достаточных оснований.
— Можно ли рассчитывать на то, что после ареста меня освободят под залог?
— Мы, естественно, попытаемся этого добиться. Но боюсь, что в деле, подобном вашему, шансов на успех практически нет.
— Следовательно, ждать суда мне придется в тюрьме?
— Да.
На меня вдруг потянуло холодом — так меня пугала тюрьма.
— Скажите, как мне доказать свою невиновность?
— Вы вовсе не обязаны этого делать, — снова улыбнулся адвокат. — Нам вполне хватит того, чтобы у присяжных появились обоснованные сомнения в вашей виновности.
Я смотрел на проплывающие мимо окна машины заправочные станции и торговые центры и думал о том, что для присяжных этого будет достаточно, а для меня — нет. Я невиновен и хочу, чтобы все об этом знали. В первую очередь об этом должна знать Лайза.
В тот же вечер я, как и все остальные обитатели Бостона, смотрел на себя по телевизору. Я видел, как Памела Лейсер давала интервью. Она выразила уверенность в том, что мой арест последует в ближайшие дни. Помощник окружного прокурора, как я понимаю, выступает с подобными заявлениями лишь в том случае, если убежден, что закон на его стороне.
Гарднер Филлипс сказал, что в случае ареста мне придется ждать суда в заключении. Скорее всего я окажусь в местной тюрьме в обществе других подследственных. Это можно будет выдержать, если дело кончится моим освобождением. Но что произойдет, если меня признают виновным и направят в тюрьму строгого содержания, предназначенную для осужденных убийц? Американские тюрьмы вселяли в меня ужас. Я смотрел кино, читал журналы. Все тяготы военной муштры покажутся сущим пустяком по сравнению с тем, что мне придется там испытать. В сообществе бандитских групп с их повседневным насилием, сексуальными домогательствами, наркотиками, убийствами и самоубийствами я окажусь очень легкой добычей.
Если меня признают виновным, то остаток молодости и, видимо, лучшую часть зрелых лет мне придется провести за решеткой. Все, к чему я стремился, ради чего жил, перестанет для меня существовать. Лайза, карьера, накопленный за предыдущие годы жизненный опыт канут в небытие. Навсегда.
Забираясь вечером в свою холодную постель, я впервые в жизни ощущал настоящий страх.
Увидев меня утром, Дэниел довольно умело разыграл искреннее изумление:
— Значит, тебе все-таки удалось бежать? Но не лучше ли было сразу рвануть в Боливию или куда-нибудь еще дальше? Копы, чтобы ты знал, в этой стране жуть какие сообразительные. Боюсь, здесь они тебя сразу найдут.
— Они меня отпустили, — ответил я.
— Это почему же?
— Существуют кое-какие технические проблемы с уликами. Оснований для ареста недостаточно.
— Следовательно, подозрения с тебя не сняты?
— О том, чтобы снять подозрения, и речи нет, — вздохнул я. — Боюсь, меня все-таки ждет тюрьма.
— Ну и что? Ты там прекрасно уживешься. Такой здоровый парень, как ты, сразу обзаведется кучей полезных друзей.
— Меня серьезно тревожит подобная перспектива, Дэниел.
— Понимаю, — сказал он, посерьезнев. — Желаю удачи. Думаю, что она тебе необходима. — Он кинул мне свежий экземпляр «Глоб» и спросил: — А это ты видел?
Свой портрет я обнаружил на четвертой полосе. Рядом с моим изображением находилась фотография Фрэнка. Тут же была помещена статья.
«Расследуя убийство Фрэнка Кука, полиция подозревает человека по имени Саймон Эйот. Мистер Эйот англичанин, ему двадцать девять лет. Он был коллегой мистера Кука в венчурной фирме „Ревер партнерс“ и одновременно являлся зятем покойного…»
В статье было очень мало фактов, но зато она изобиловала всякого рода спекуляциями.
Оказалось, что Дэниел был не единственным, кто читал газету. Примерно через полчаса позвонила Конни и сообщила, что меня желает видеть Джил.
Джил сидел за своим огромным столом, а за его спиной в окне высились небоскребы финансового квартала. Выглядел босс весьма сурово. Перед ним лежала газета.
— Я слышал, что тебя отпустили, но не думал, что ты сразу появишься в офисе.
— У меня много работы, — ответил я. — Которая, кроме всего прочего, отвлекает меня от мрачных мыслей.
— Все это выглядит довольно скверно, Саймон, — сказал он, кивая на раскрытую газету. — Как для тебя, так и для «Ревер». И, насколько я понимаю, тебя вчера вечером показывали по телевидению.
— Да, это так.
— Я звонил Гарднеру Филлипсу, чтобы спросить, верит ли он в твою невиновность.
— И что же он ответил?
— Сказал, что вообще не пытается рассматривать проблему с этой точки зрения.
— Филлипс — отличный юрист.
— Я тебя уже однажды спрашивал и теперь хочу повторить свой вопрос: ты виновен? — Он навис над столом, а его маленькие глаза за толстыми линзами очков сверлили меня насквозь.
— Нет, я не виновен, — ответил я, твердо глядя ему в глаза. — Я никогда раньше не видел этого револьвера. И я не убивал Фрэнка.
Джил глубоко вздохнул. Он выглядел очень усталым.
— О'кей. Мне, видимо, следует доверять собственным суждениям. Я по-прежнему буду тебя поддерживать и позабочусь, чтобы моему примеру последовали все остальные коллеги. Однако прошу, сделай все возможное, чтобы твое имя не появлялось в прессе.
