Джил внимательно смотрел на меня, ожидая моей реакции. Я попал в сложное положение, поскольку уже обещал Дайан выступить в случае необходимости на ее стороне. Что я могу сказать ему сейчас?
— А ты не мог бы подождать с уходом? По крайней мере до тех пор, пока ситуация не прояснится?
— Теоретически это возможно. Но дела с моими почками обстоят довольно скверно. Доктора говорят, что скоро я могу оказаться на диализе.
— Не может быть! Когда именно?
— Это они скрывают, — фыркнул он. — Боятся, что в случае ошибки я привлеку их к суду. Одним словом, это может случиться и через шесть месяцев, и через шесть лет. Как бы то ни было, я намерен по полной программе использовать время, когда еще способен свободно передвигаться. Так же считает и моя жена. Поэтому я и хочу разобраться с «Ревер» как можно скорее.
— Я тебя понимаю.
— Итак, ты обещаешь мне, что останешься в фирме, кто бы ни стал партнером-управляющим?
Я был очень многим обязан Джилу. Перед Дайан у меня никаких особых обязательств не имелось.
— Да, Джил, останусь, — твердо ответил я.
— Спасибо, Саймон, — устало улыбнулся он.
Из «Девоншира» я сразу двинулся к Джону. Он жил в районе Саут-Энд, в трехэтажном доме, втиснувшемся между салоном живописи и агентством по торговле недвижимостью. Геи почему-то предпочитали селиться именно в этой части города. Впрочем, люди с нормальной сексуальной ориентацией тоже не чурались этих мест.
Увидев меня, Джон удивился, но все же пригласил войти. Он сменил рабочий костюм на джинсы и свободную полотняную рубашку навыпуск. До этого мне всего лишь раз довелось побывать в его квартире. Выглядело жилище Джона очень мило, несмотря на то что в нем явно присутствовало влияние минимализма. Простые деревянные полы, стеклянный стол, несколько симпатичных модерновых светильников и столь же модерновых ваз. Плакаты, прославляющие научно-фантастические творения в области литературы и кинематографии (о большинстве этих шедевров я никогда не слышал), оживляли стены. Одна стена была украшена громадным изображением тореадора. В комнате находился телевизор с гигантским экраном, а несколько полок были до отказа забиты видеокассетами. Я вглядывался в обстановку, но никаких признаков необычной сексуальной ориентации Джона не видел. Однако экспертом в этом деле я не являлся, поэтому мог просто их не заметить.
Мы присели, он предложил мне пиво, и я согласился. Открыв бутылку и для себя, Джон сказал:
— Ну и говенный же день выдался.
— Тебе не понравилось пребывание в Лоуэлле?
— Если мне придется поехать туда еще раз, я просто спалю это место. Клянусь. Почему мы не позволяем компании умереть быстро и безболезненно? Вместо этого мы собираемся обратиться к главе одиннадцатой Закона о банкротстве, дабы защититься от кредиторов. Что касается меня, то я просто вручил бы ключи от фирмы банку-кредитору, чтобы тот бесплатно раздавал одеяла с изображением черепашек ниндзя каждому ребенку, который решится открыть у них счет. — Сделав большой глоток пива, он спросил: — Итак, что привело тебя в наши края?
— Я хотел задать тебе пару вопросов, которые могут показаться слегка… нетактичными.
— О чем? — внезапно напрягшись, спросил Джон.
— Я недавно встречался с одним фотографом.
— Ну и что?
— Парень дал мне вот это.
Я передал Джону конверт. Он открыл его, достал снимки и взглянул на них. Его лицо окаменело, и он закрыл глаза.
— Итак, что тебе от меня надо? — спросил Джон.
— Я хочу расспросить тебя онем.
— Зачем?
— Мне надо выяснить, кто его убил.
— Я не знаю, кто это сделал.
Я вопросительно вскинул брови, а Джон закрыл лицо руками. Я молча наблюдал за ним. Наконец он поднял голову и произнес:
— Я его любил.
Я молчал.
— Вечером, накануне его смерти, мы поссорились. Последний раз я его видел в субботу утром, когда убегал в ярости. Теперь я очень жалею, что мы расстались с ним на такой ноте.
— Сочувствую.
— Это было ужасно, — продолжал Джон. — И самое страшное во всем этом деле, что я ни с кем не мог поговорить, чтобы облегчить душу. Во всяком случае, ни скем из тех, кто знал Фрэнка.
Я видел, что Джон лишь ценой огромных усилий сдерживает слезы.
— Из-за чего вы поссорились? — мягко спросил я.
— Я встречался с другими мужчинами, а Фрэнку это не нравилось. Но эти встречи ровным счетом ничего не значили. Так… Просто случайные связи.
— Но разве сам Фрэнк не…
— Нет. Я был у него единственным любовником. Мне даже кажется, что он не видел в себе гея до тех пор, пока не встретился со мной. Фрэнк держал все это в страшной тайне. Я пытался убедить его быть более открытым, но он меня не слушал. Думаю, Фрэнк испытывал острую вину. Через это проходим мы все, и чем скорее от подобного чувства избавишься, тем лучше.
— И по этой причине рухнул его брак? — спросил я.
— Фрэнк осознал это значительно позже, а сначала он считал, что просто утратил сексуальное влечение к супруге. Правда, и тогда он понимал, что отличается от других, но считал себя асексуальным.
Я все это не очень понял, но сказанное Джоном прекрасно объясняло тот стиль жизни, которому в течение пятнадцати лет следовал Фрэнк.
— Я сделал для него доброе дело, — просто сказал Джон, — заставил его осознать, кем он на самом деле является.
— У тебя есть какие-нибудь версии его убийства?
— Нет. Вначале мне казалось, что это ты, но в глубине души я не верил, что ты способен на подобные поступки.
— Копы считают, что Фрэнка прикончил я. Но они заблуждаются, и я надеюсь это доказать. Теперь я вижу, что ты, как и я, не имеешь к преступлению никакого отношения.
Это было не совсем так. Я по-прежнему не знал, связан Джон с убийством или нет, но должен был выразить ему свое доверие, чтобы он, в свою очередь, поверил мне.
— Но нельзя пройти мимо одного простого факта — кто-то его убил, — продолжал я. — Мне известно, как много значил для тебя Фрэнк, и ты должен помочь мне найти убийцу.
Джон неуверенно покачал головой.
— В таком случае ответь на мои вопросы. Тебе это не повредит, а мне поможет.
— Ладно, — с видимой неохотой согласился Джон.
— Что особенно беспокоило Фрэнка незадолго до гибели?
— Множество вещей. А если быть точным, то он жил в постоянном напряжении. И не только в связи с работой. Стресс Фрэнк переносил скверно.
— Что волновало его, кроме работы?
