Седой ученый покачал головой:
— Нет, мы ничем не поддерживаем радиоактивность. Ее уровень естествен и будет таковым еще очень и очень долго. Я объясню, почему. Да, так называемые оружейные изотопы действительно имеют небольшой период полураспада, хотя и не все. Например, Йод-131 полураспадается за восемь суток, а вот сопутствующий ему элемент, Йод-129, — уже за семнадцать миллионов лет. И хотя сам по себе он имеет малую радиоактивность, его биологическая опасность огромна. Этот элемент имеет высочайшую мигрирующую способность и физиологически накапливается в жизненно важных органах живых организмов. В частности, у человека это щитовидная железа — по сути, критический орган.
Старый Серебряков обвел рукою обзорные экраны, указывая на безбрежный океан ядовитых болот:
— Здесь все буквально пропитано Йодом-129! — Ксенобиолог секунду молчал. — Еще один оружейный изотоп, Цезий-137, имеет период полураспада тридцать лет. Но его спутник, Цезий-135, полураспадается более двух миллионов лет! И его опасная для человека доза начинается от двух грамм. А тут, — сухопарый ученый вновь кивнул на болота, — без скафандра вы легко наберете вдвое больше. Не говоря уже о наиболее применяемом в те времена оружейном изотопе, Плутонии-239. До Великой Катастрофы его так и называли — оружейный плутоний. Его период полураспада двадцать четыре тысячи лет, к тому же альфа-распад Плутония-239 дает Уран-235, а тот полураспадается уже семьсот миллионов лет. Кроме того, сопутствующий элемент оружейного Плутония — изотоп Плутоний-238, он же — один из основных элементов отработанного ядерного топлива, в изобилии попавшего в окружающую среду из разрушенных АЭС в дни Великой Катастрофы, радионуклид высочайшей степени опасности. Его период полураспада — восемьдесят шесть лет, но продуктом альфа-распада является Уран-234, полураспад которого почти двести пятьдесят тысяч лет. И самое главное, — седой старик печально поморщился, — основной изотоп урана, Уран-238, который тут повсюду, имеет период полураспада четыре с половиной миллиарда лет. Иными словами, Лена, самостоятельно эта планета очистится полностью лишь спустя девять миллиардов лет.
Несколько мгновений девушка молча обдумывала услышанное, разглядывая заунывное однообразие переплетений двухметровых корневищ, присыпанных грязным крошевом желтовато-зеленого снега. «Хоть какая-то растительность, ведь в Западном Заповеднике и вовсе один радиоактивный песок, кишащий огромными насекомыми, которым знакомо лишь одно чувство — вечный всепожирающий голод. Как все-таки здорово, что Земля теперь вновь представляет собой цветущий рай! И очень правильным является первый пункт Закона об Образовании, гласящий, что каждый учащийся обязан за время обучения дважды посетить оба Заповедника. Это хорошее решение. Потомки должны помнить о подвиге своих предков, что почти триста лет возрождали родную планету, которую Древние превратили в радиоактивное кладбище за три дня». Лена подумала, что современная социопсихология, которая не приемлет саму суть насилия до такой степени, что призывает признать преступлением перед Жизнью сам факт создания армии, возникла не сегодня и не вчера и имеет в основании своей позиции веские основания.
И все же она уверена, что столь серьезная проблема не может решаться так просто. Тогда и времена были другие, и реалии жизни, и человеческий менталитет… Да много всего, столько различных факторов! Вон Чужие постоянно воевали меж собой! Кто сказал, что Инсекторат не напал бы на нас рано или поздно, просто так? Или Ваарси, тоже нуждающиеся в кислородных планетах! Лена понимала, что все ее доводы приводились за прошедшие столетия неоднократно и оппоненты имеют что сказать на каждый из них… Ну и что? Ей просто комфортно занимать свою позицию, и все тут! Она имеет на это право. А сегодня — тем более! Она довольно улыбнулась, оглядывая пилотский гермокомбинезон, туго облегающий ее тело. Клуб будет в восторге, по крайней мере, мальчишки точно.
— Медведь! — седой ксенобиолог указал рукой вдаль, и девушка подалась вперед, забывая о занимавших ее раздумьях. — Левее, сейчас увеличу изображение!
Световой экран разросся в размерах, занимая собой все свободное пространство пассажирского салона, и спустя мгновение огромное животное словно бежало рядом с сидящими людьми, уменьшенное в несколько раз. Лена всмотрелась в картинку. Мощное туловище на могучих лапах грациозными прыжками стремительно скользило по поверхности болот, многочисленные ряды острых зубов поблескивали в двухметровой акульей пасти, свернутый в тугие кольца хвост слегка подрагивал на необъятном крупе. Зверь недовольно косился куда-то вдаль, и она поняла, что медведь исподволь наблюдает за их судном.
— Красавец! — в голосе старого ученого слышалась едва ли не отцовская любовь. — Превосходная особь! — Он кивнул на данные телеметрии: — Самый крупный самец в этих местах. Двенадцать зим от роду, двадцать одна тонна живого веса, четыреста семь сантиметров в холке, тридцатидвухсантиметровые клыки. Хорош, подлец! — Седой Серебряков внимательно разглядывал болотного исполина, невесомо взлетающего над заснеженной грязным снегом поверхностью. — Я давненько за ним наблюдаю! Вон, клок шерсти выдран на левой ключице, биосканер показывает наличие недавно затянувшегося шрама. Не иначе вчера драку устроил, стервец! — улыбался ксенобиолог. — Судя по медицинскому анализатору, чувствует он себя превосходно, стало быть, вышел победителем! Да, похоже, этой весной в границах местных территорий произойдут изменения! — Он довольно потер руки. — Наш Потапыч явно оттяпает себе пару лишних гектаров и заведет третью самку! Наверняка Анфиску!
— Потапыч и Анфиса? — улыбнулась Лена. — Это те самые Ромео и Джульетта нашего Заповедника, на которых делает ставки половина вашего филиала? Ваши подопечные?
— Именно так! — довольно подтвердил старик. — Одиннадцать лет назад отец Потапыча, старый самец, проиграл бой за территорию более молодому и сильному медведю. Схватка проводилась, как обычно, на нейтральной земле, на мышином плато. Старик получил тяжелые раны и скончался на месте. Его территория и самка отошли к победителю, но тот не признал медвежонка от соперника и захотел его задрать. Мать заступилась за детеныша и атаковала нового патриарха. В результате схватки она также погибла, но малыш успел удрать. С тех пор я приглядывал за ним. В первые годы Потапычу пришлось несладко, и признаюсь, я несколько раз нарушал инструкцию Заповедника и помогал медвежонку выжить.
— Но разве это не противоречит естественному отбору? — удивилась Лена. — Он же может стать зависимым от человека и не сумеет сам о себе заботиться!
— Жаль было терять столь превосходный экземпляр, уж больно хорошая наследственность у стервеца! — вновь улыбнулся старый Серебряков. — К тому же мое вмешательство было минимальным. Потапыч рос, кочуя по окраинам чужих территорий, и взрослые самцы, находя его следы, частенько пытались найти и сожрать нарушителя. В таких случаях я прилетал и будил спящего медвежонка, чтобы он смог вовремя заметить опасность.
— Вы прилетали лично? — Лена подняла бровь. — Это не опасно? Не проще ли прислать дистанционный модуль?
— Не люблю я эти аватары, — отмахнулся старик, — куклы бестолковые! Своими глазами всяко интереснее смотреть, мир-то вокруг живой! Не чета электронной симуляции рецепторов.
