– Это кто же такой заботливый?
– Ах черт! – Лола в сердцах отбросила коробку, и
попугай тут же уселся на столик и заворковал:
– Пер-реньке ор-решков! Сахар-рку!
– Отстань, это не для тебя, – крикнула Лола
попугаю, – есть одна такая личность у нас в театре…
– Ты к этой личности не благоволишь, зачем же берешь
подарки?
– Ох, ты не понимаешь, – Лола отвернулась в
раздражении и пошла в комнату, – есть у нас такая дама… немолодая… Она,
как бы это выразиться… ну, торчит вечно в театре, денег подбрасывает время от
времени, поэтому вроде как своя в доску. Никто ее не гонит, запросто приходит и
на репетиции, и всюду…
– Что-то я не врубаюсь, а ты-то тут при чем? –
Леня шел следом, и вопросы его приобретали все более настойчивый характер.
– Да понимаешь, она, как бы это сказать… интересуется
молодыми актрисами.
– Как она ими интересуется? – пророкотал Леня
голосом ревнивого мужа.
– Как-как, будто не знаешь! – вспыхнула Лола.
– Лесбиянка она, что ли?
– Ну вроде того, – вздохнула Лола, – но
никаких скандалов не было, все, как говорится, по обоюдному согласию.
– И теперь она запала на тебя? – гремел Леня.
– Это ничего не значит, я сумею за себя постоять!
– А зачем берешь подарки? Флорентен этот, мать его…
Лола давно не видела Леньку таким сердитым.
– Да не беру я! Это случайно вышло, она так неожиданно
ко мне подкатилась со своим шоколадом, неудобно было отказать! Она богатая
такая, денег дает… при людях никак нельзя ей нахамить.
– О чем ты вообще с ней разговаривала?
– Да так… Она восхищалась моей игрой, а я в ответ
похвалила ее брошку – действительно очень занятная… Старинная работа и дорогая…
такая змейка, усыпанная бриллиантами, а глазки – довольно крупные изумруды… Ты
же знаешь, что я неравнодушна к таким вещам…
– Лола, я никогда не думал, что ты можешь быть такой
законченной идиоткой! – откровенно заговорил Леня. – Ты похвалила
брошку, теперь жди ее в подарок! И уж потом, дорогая, не отвертишься, придется
тебе проклятую брошку отрабатывать в постели со старой… – Маркиз был так
зол, что даже употребил неприличное слово, хотя обычно никогда такого не делал.
– Ты с ума сошел! – Лолу передернуло. – Ты за
кого меня принимаешь?
– А кто ты есть в этом своем театре? – огрызнулся
Маркиз. – Не ты ли мне недавно говорила, что все прекрасно – публика тебя
обожает, роли дают самые лучшие, главный режиссер ценит…
– Ну да, все так и есть, только эта самая Валерия
Кликунец и есть моя ложка дегтя, облако на лазурном горизонте, темное пятно на
солнце! Сам ведь знаешь, что все хорошо не бывает!
– Знаю, только не знаю, как ты будешь из этого
выпутываться. Лола, как бы потом поздно не было!
– Вечно ты каркаешь… – начала было Лола, но в это
самое время совершенно неожиданно с кухни донесся оглушительный грохот.
– Что это? – Леня оглянулся и бросился на
разведку, но Лола опередила его с громким криком:
– Пу И, детка моя, что с тобой стряслось?
Пу И так часто устраивал в квартире погромы, что Лола ничуть
не беспокоилась о его самочувствии, просто ей хотелось прекратить неприятный
разговор. С Пу И и правда совершенно ничего не случилось. Во всяком случае, у
него был очень счастливый и довольный вид. Он сидел посреди кухни и с
удовлетворенным сопением отгрызал ногу у индейки. Вторую ногу у несчастной
покойницы с громким урчанием отъедал Аскольд. Представительный, солидный черный
кот с белоснежными лапами и манишкой утратил все свое достоинство и рвал зубами
бедную птицу, как дикий зверь в ночном лесу.
Рядом с останками индейки валялась микроволновая печь.
Картина преступления вырисовывалась достаточно отчетливо.
– Вы, мародеры несчастные! – закричал Маркиз,
замахиваясь на двух хищников шваброй. – Мало того что нашу индейку подло
сперли, так вы еще новую микроволновку угробили!
– Не трогай его! – Лола загородила своего любимого
песика от карающей швабры разъяренного Маркиза. – Он не виноват! Он
совершенно ни при чем! Где была твоя несчастная индейка?
– В микроволновке, – ответил Маркиз, постепенно
успокаиваясь, – я ее размораживаться поставил.
– Ну а где была микроволновка?
– На холодильнике, на самом верху, ты же знаешь!
– Ну вот видишь – значит, у Пуишечки алиби.
– Какое еще алиби? – Маркиз пытался отодвинуть
Лолу и достать наглых зверей шваброй.
– Самое что ни на есть железное. Он на холодильник
забраться никак не мог, ты же отлично знаешь. Это все твой кот.
– Ага, вся работа досталась Аскольду, и все шишки
достанутся Аскольду, а как индейку жрать – так твой Пу И первый! Что теперь с
этой индейкой-инвалидкой делать? Я ее собирался на обед приготовить!
– Пуишечка, золотко мое! – Лола наклонилась над
песиком и попыталась оттащить его от индейки, но тот злобно зарычал на нее и
чуть не укусил за палец. – Пуишечка, тебе нельзя сырого мяса! У тебя
заболит животик!
Маркиз наблюдал за ней, откровенно потешаясь:
– Нет, но это просто настоящий дикий зверь! Ты уверена,
что чихуахуа – декоративная порода? Может быть, у Пу И дедушка был бультерьер?
Или ротвейлер? Или собака Баскервилей?
– Сам ты бультерьер, – обиделась Лола за своего
любимца, – ну сделай же что-нибудь, а то он заболеет!
– Так ему и надо! – кровожадно заявил Маркиз.
Однако он все же поднял индейку с пола, и два троглодита, не
в силах расстаться с птицей, повисли в воздухе. Маркиз перехватил индейку
поудобнее и принялся вращать вокруг себя.
Пу И не выдержал первым. Он свалился на пол, сжав зубами
солидный кус мяса. Кот продолжал висеть. Он вцепился в птицу передними лапами,
а задними пытался достать Маркиза и располосовать его руку специальным кошачьим
приемом.
– Убил бы! – вздохнул тот, старательно держа
индейку на вытянутых руках.
– А если водой полить? – деловито предложила Лола.
К коту она относилась неплохо, но сегодня была голодна и зла
на Валерию и вообще на весь свет. Аскольд услышал про воду и сдался сам.
Лола выбросила отвратительные ошметки, еще недавно бывшие
индейкой, в мусоропровод, вытерла пол и шваркнула на сковородку три яйца. Кот
злобно наблюдал за ней с буфета.
* * *
Вечером следующего дня Маркиз, как ему было назначено, сидел
в своей машине на одной из аллей Крестовского острова. Аллея была слабо
освещена единственным горящим вполнакала фонарем. Мела поземка, и вечер был
такой, когда хочется одного – устроиться в тепле, в удобном кресле с бокалом
коньяку и смотреть по телевизору какое-нибудь ненавязчивое ток-шоу.
