Аркадий Орлов с миной участливого интереса слушал нового пациента. На самом деле суть повествования он уже давно схватил и сейчас размышлял, что на самом деле нужно этому типу. «Говорит, что обо мне услышал в «Останкино», в Светкином отделе. Надо же, она до сих пор делает мне рекламу. Но этот хмырь явно п…ит о своей противоестественной страсти к родному брату».
Во-первых, он кто угодно, только не голубой, во-вторых, его братья в лесу воют на луну.
— Извините, — вежливо прервал он монолог Блондина. — Вы случайно не сидели?
— А что, заметно? — ухмыльнулся тот.
— Нет, конечно. В принципе незаметно. Но я же психиатр. Знаете, профессиональные тонкости.
— Думаете, в этом дело? — охотно ухватился Блондин. — Но я не опущенный.
«Да уж. Возвышенный ты», — подумал Аркадий, которому уже надоела вся эта бодяга.
— Знаете, у меня время ограничено. И оплата почасовая. Нам обоим было бы удобнее перейти к выработке стратегии, методов лечения. Как вы относитесь к гипнозу?
— Я, доктор, в эти штучки не верю.
— Напрасно. Незаменимый способ очистки подсознания. А как вы относитесь к тому, чтобы обратиться к другому специалисту? Мне кажется, что между нами не возникло доверия. Для успеха врачу необходимо, чтоб в его штучки верили.
— Точно? — нагло спросил Блондин.
— Мы работали сорок пять минут, — проигнорировал его вопрос Аркадий. — Сейчас я дам вам листочек с расценками.
Аркадий наклонился над письменным столом, покрытым стеклом, стал рыться в бумагах, наблюдая тем временем за отражением пациента в застекленной картине, висящей на стене перед ним. Когда Блондин отразился в ее стекле, Аркадий молниеносно повернулся, ловко схватил занесенную над своей головой руку с зажатой гантелью и полоснул его скальпелем по груди. Тот рванулся, но впервые в жизни почувствовал, что противник сильнее его. В кабинете уже мигала лампочка сигнализации, кнопку которой успел нажать Аркадий. Блондину удалось дотащить вцепившегося мертвой хваткой психотерапевта до двери, ударить его головой в лицо и лишь затем вырваться и выскочить в коридор, сбив с ног навстречу бегущего охранника.
— Будем звонить в милицию? — спросил влетевший в кабинет охранник.
— Не будем, — сказал Аркадий. — Это псих. Он и без нас попадется. Ты иди.
Оставшись один, он умылся, приложил мокрое полотенце к разбитому носу и задумался: «Это не псих. Кто его прислал? Князев? Виктория? Светка? Нечего гадать. Нужно исключать». Он открыл сейф, где держал сильнодействующие препараты, и сунул один пузырек себе в карман.
Алиса Голдовская шла по коридору частной хирургической клиники вслед за санитаркой, которая несла в ее палату чистое постельное белье. Алису не пугали врачи. Они ей честно сказали, что удаление меланомы на спине, возможно, только разведка. Не исключено, что опухоль распространилась дальше кожного покрова. «А что дальше? — путано думала она. — Позвоночник? Легкие? Господи, помоги мне. Спаси хотя бы от сильной боли».
Глава 12
Расписной самовар кипел уже не первый час. Филипп Нуаре пил чай с клубничным вареньем. Сергей Кольцов — все больше водку. На столе лежали свежая плетенка, помидоры и огурцы. Поскольку уборщица придет только утром, Филипп старался посуду не пачкать.
— Я в растерянности, Серж. — Филипп капнул водки себе в чай. — Моя задача — помогать Дине выйти из ее проблем, а не попадать за ней в криминальные истории. Как это так? Тысячи сиделок ухаживают за больными, но именно в нашем случае больную пытаются убить?
— Это ошибочное мнение, Фил, будто те больные, которых мы,не знаем, либо выздоравливают, либо тихо угасают своей смертью. Не стану называть точных цифр, я официальной статистики не знаю, да и нет ее на этот счет. Но скажу тебе как бывший следователь Генпрокуратуры: у нас убивают больных, стариков и детей, возможно, чаще, чем в других странах. Я могу рассказать тебе случаи, от которых твое французское сердце кровью обольется. Да, собственно, возьми любую газету, почитай хронику происшествий: дочь задушила мать за квартиру, мать по пьяни выбросила ребенка с десятого этажа, муж расчленил жену и разбросал по помойкам куски тела вокруг своего же дома! Да что там!
Я недавно просто обалдел: статья на полосу с фотографиями — семнадцатилетний внук изнасиловал семидесятилетнего деда.
— Мой бог, Серж! В любой стране есть безобразные преступления, но за каждым из них следует большой показательный процесс. Если общественность знает…
— Если хочет знать, старик. А если не хочет, то кто и ради чего станет затевать процесс? Кто заплатит адвокату за старика, ребенка, бедную женщину?
— Но правосудие не может определять только денежный фактор.
— Боюсь, что может. В отдельно взятой стране в отдельно взятый период.
— Да, это марксизм. Бисмарк говорил: «От этого бухгалтера Европа еще наплачется». Но Европа — опытная старушка, а Россия…
— А Россия — мать моя, родина. За что мы с тобой, Фил, сейчас и выпьем.
— Мы, конечно, выпьем, хотя за нее как раз не стоит пить.
— Ладно. Клиника у нас теперь охраняется. Дело Тамары постараемся выиграть. Центр по защите гражданских прав, может, создадим. А Динка?.. Давай скажем ей все как есть? Надоело дурить человека.
— Это очень личный вопрос. И он не мой. Я не могу решать. Мы имеем дело с волей очень своеобразного человека, одинокого, странного, ранимого. Он искал родных людей, но, когда нашел, остановился. Понимаешь, не решается приблизиться, нарушить свою и чужую жизнь. Но и оставить их без своей опеки уже не может.
— Дядька с прибабахом.
— Да, но ты знаешь, во сколько оценивается этот «прибабах»?
И они оба залились безудержным, никак не трезвым смехом.
Дина влетела в квартиру.
— Топик, ты не представляешь, что у меня. Давай быстро прошвырнёмся, покушаем и посмотрим.
Пес с готовностью завилял хвостом. Через час он, сытый и помытый, возлежал на подушках, а Дина раскладывала на кровати содержимое шкатулки. Сапфировые серьги с бриллиантами. Такое же колье. Длинное ожерелье из белоснежного жемчуга и короткая нитка черного жемчуга, крупного, отборного, отсвечивающего всеми цветами радуги. Небольшие серьги — звезды из изумрудов. Кулон — сердечко из рубина на необычной золотой цепочке. Серьги очень сложного, филигранного рисунка из белого золота с крупными белыми и черными жемчужинами. Изумрудная капля на золотой нитке. Бусы из разноцветных камней — сапфира, рубина, изумруда, топаза. Серьги из золотистого топаза. Брошь в форме цветка из синего сапфира с желтым посередине. Брошь-кулон — тончайшая золотая роза. Господи! Прямо как та, у Паустовского. Дина стащила к кровати три настольные лампы, зажгла несколько свечей, открыла шкаф в поисках нарядного платья, но ничего достойного не нашла. Попробовала примерять драгоценности с ситцевой ночной рубашкой. Но это вносило комизм в роскошь ситуации. Дина сбросила рубашку. Надела сапфировые длинные серьги и колье, ожерелье из белого жемчуга обернула вокруг талии. Вынула заколку из волос. Близко подошла к большому зеркалу.
