Маша медленно сползла по стене на пол. Глаза полузакрыты, лицо белое… Аля взяла из дрожащих рук Лены стакан с водой, плеснула Маше в лицо. Затем подняла ее и подтащила к дивану. Маша открыла глаза и попробовала глубоко вдохнуть, но все вокруг опять потемнело, поплыло, ей показалось, что она куда-то проваливается. Она из последних сил сжала Алины руки. Как будто издалека слышала Ленкин голос:
– Ой, я боюсь. Ой, Алька, давай в «Скорую» звонить.
– Не нужно никуда звонить, – прошептала Маша. – Я сейчас.
И действительно через несколько минут ей удалось усилием воли остановить мелькание и кружение вокруг. Наконец, она пришла в себя.
– Девочки, у меня так бывает. Дистония. Уже проходит.
– Фу, – выдохнула Алевтина. – Ну, и напугала ты нас.
– Машенька, – всхлипнула Ленка. – Я думала, ты умираешь. – Она села рядом и прижала Машу к себе.
– Лен, отпусти ее, – уже спокойно сказала Аля. – Ей на минутку стало лучше, а ты ее сейчас додушишь.
– Пусть сидит, – попыталась улыбнуться Маша. – Я вас позвала, чтоб одной не быть. Беда случилась.
– Ой, что? Говори! – Ленкины глаза стали огромными и перепуганными.
– Люду Миронову, мою подругу, знаете? По мужу – Колесникова.
– Ну, да. Она в сто семидесятой школе училась, – кивнула Лена.
– Погибла она. Пока непонятно, что случилось. То ли самоубийство, то ли убили…
– То есть как это? – Лена приоткрыла от ужаса рот.
– Я сама не знаю толком. Вызвали сегодня в отдел по расследованию убийств. Как свидетеля.
– Так. У меня предложение, – решительно сказала Аля. – Давай без подробностей. Вообще сменим тему. Маша, где у тебя лекарства?
– У меня их нет.
– Ничего себе. Как глупо. Всегда нужно иметь что-то сердечное, что-то успокоительное под рукой. У меня дома есть, принести?
– Нет. Не стоит. Я в порядке. Вот сказала вам и вроде легче стало. Сейчас чайник включу. Вы доставайте то, что купили. Ешьте. Я пока не хочу. Чаю выпью. Холодно очень.
– Сиди, я сама поставлю. – Аля направилась к рабочему столу, включила чайник, стала вынимать нарезку, салаты из пакетов, мыть фрукты. – Как видишь, покупала и выбирала Лена, это значит, все можно употреблять сразу. Для нее разогреть что-то – все равно что подвиг совершить. Вот, Машенька, пей чай крепкий, горячий, сладкий. Выпьешь, сразу есть захочется. Напугала ты нас.
Какое-то время они молча пили чай, никто не решался заговорить. Аля подвинула к Маше тарелочку с бутербродом.
– Я позвоню, ладно? – спросила она. – У меня деньги кончились, с домашнего звякну, можно, Маша?
– Конечно. Или возьми мой мобильник. Вот он.
– Спасибо. Андрею нужно сообщить… Андрюша, это я. Как у вас дела? Ты покормил Стасика? А я не все купила, устала страшно. Решила в квартире переночевать, утром докуплю, так, по мелочи, и сразу приеду. Я с Машиного телефона звоню. Ну, хорошо. Целую. Пока-пока.
– Аля, мне показалось, что ребенок плачет?
– Он не то чтобы плачет, он тихонько поднывает все время, особенно когда меня нет. Ты же знаешь…
– Да, да… Ох, Аля, ты меня прости. Я не приехала к тебе туда ни разу… Я обязательно к вам приеду… Ты не обидишься, если я тебе немного денег буду давать время от времени? Детям. Чтоб ты купила то, что они хотят. Даже не знаю, когда теперь вырваться смогу.
– Маша… Ты меня прямо до слез растрогала. Ты всегда так занята, я все позвонить тебе не решаюсь.
– Ты что! Какой ужас. Я буду рада. Нам повезло: можем часто видеться. Школьные подружки.
– Спасибо тебе за эти слова. Я, честно, в школе тебя подружкой не считала. Ты для меня была звезда.
– И для меня, – пропищала уже совершенно расслабленная и счастливая Ленка.
От звонка в дверь все трое вздрогнули.
– Кто это? – прошептала Ленка. – Мне кажется, Эстела меня выследила. Я в туалет спрячусь. Описалась от страха.
– Не сходи с ума. Что она здесь забыла? – Аля встала. – Маша, открыть?
– Конечно.
Вместе с Алей из коридора в кухню вошла Вера и молча уставилась на Машу.
– Привет, Вера. Проходи. Мы решили чаю вместе попить.
– Да я увидела знакомые профили в окне. Подумала: может, и меня не выгонят?
– Садись, – сказала Аля. – Ничего себе: ты тоже не с пустыми руками. – Она продемонстрировала подругам бутылку красного вина, которую Вера вытащила из сумки. – По-моему, очень кстати.
– Маша, ты небось так не думаешь? – спросила Вера. – Не бойся. Я не напьюсь.
– Я думаю, – сказала Маша, – что вино кстати. У нас вообще-то… Поминки, что ли. Люды, подруги моей, больше нет…
Они сидели довольно долго. Маша изо всех сил старалась участвовать в разговоре на подчеркнуто легкие темы. Но уже давно хотела опять остаться одна. Она даже мысленно просила прощения у Люды за то, что собрала посторонних людей разделить, в общем-то, свое горе. Когда опять раздался звонок в дверь, она устало подумала, что это Эстела прилетела на огонек… Открыла, посмотрела на Виктора, который с порога притянул ее к себе без слов, и поняла, что на самом деле он ей и был нужен. Подруги быстро и тактично собрались, многозначительно переглядываясь, попрощались. Виктор, кажется, никого не заметил.
– Я целый день думаю, как ты, – взволнованно сказал он. – И что это за напасть такая…
– Ужас, – прошептала Маша и всхлипнула у него на груди.
Глава 4
– И чего ему писать? – Митяй сердито и с опаской смотрел на Сергея.
– Ну, я могу только посоветовать по-русски, а ты уж прочирикай на вашем воробьином языке. Делать, мол, нечего, давай встретимся, деньги есть.
– Какие деньги?
– Никакие. Так надо написать.
– И в смысле чего делать? По бабам, что ль?
– Нет. Надо написать так, чтобы было неясно, по бабам или по мужикам. Мы не знаем, кто он на самом деле, «чертбезрогий». Может оказаться женщиной.
– И чего?
– Да ничего. Пиши. Приложи ум и фантазию. Дам сто рублей.
– А-а-а, – Митяй закатил глаза под лоб: так он думал. Потом застучал по клавиатуре. – Ну?
– «Слыш давай прошвернемся. Мне бабла отсыпали сто рэ», – прочитал Сергей вслух и с выражением. – Так. Тебя, наверное, обожала учительница русского языка.
– А чего ей обожать?
– Так талант. Только «сто рэ» убери. Дай волю его фантазии.
– Чего?
– Пусть думает, что у тебя денег больше.
– А если он ответит?
– Посмотрим. Отправляй.
