– Сережа, ты вообще-то не впадай в маразм. С Машей все в порядке, Стасику уже лучше, я звонил, – участливо заметил Слава.
– А должно быть еще лучше, – парировал Сергей. – Дай мне свидание с этой Марковой, прошу тебя.
– Хочешь обидеть женщину?
– Сильно хочу. Вопросы есть. Очень советую нашу беседу записать. Я ж для нее не сыщик, значит, подходящий экземпляр. Она выступит, я уверен. А на суде от всего откажется, в том числе и от показаний Александру Васильевичу. Скажет, дала их под давлением, ее, мол, пытали, мучали, наркотики кололи. Она перед судом предстанет как невинно пострадавшая мать двоих детей, один из который болен, а муж у этой бедняжки – убийца. Я такую сволочь, как она, встречаю первый раз. Но как судьи и присяжные жалеют «раскаявшихся» мамашек, по которым тюрьмы рыдают, – знаю отлично. А Маркова вывернется только так. И муж ее на суде откажется от показаний против нее. Все возьмет на себя. Мы не докажем организацию убийств, если не подставим ее со всех сторон.
– Это резонно, – сказал Масленников.
Глава 33
Допросы Андрея Кулькова проходили легко. Он все подтверждал, прояснял детали без малейшего намека на эмоции. Робот роботом.
– Как вы заставили Ирину Ивановну подписать дарственную на квартиру? – спросил Земцов.
– Сказал, что внучку убью. Она сразу согласилась…
– Похищение Ани Колесниковой, которую якобы спасла ваша жена, вы с ней инсценировали?
– Да.
– Ключи от квартир…
– Аля мне давала. Ей их кто-то по слепкам скважин делает.
– Ваша жена была в курсе того, что вы ради денег вступали в интимные отношения с посетительницами вашего зала?
– Да.
– И это делать тоже она вам велела?
– Да.
Сергей соскочил с подоконника.
– Можно мне спросить? Слушай, Кульков, ты дебил?
– Прошу без оскорблений, детектив Кольцов, – строго постучал ручкой по столу Слава.
– Да ладно, – отмахнулся Сергей. – Кульков, отвечай: ты сам-то кем себя считаешь? Аля так велела, Аля сказала. Ты здоровенный амбал из-за пяти тысяч девочку убил, из-за квартиры – несчастную женщину, у которой внучка была на попечении. Митяя… Тебе что, очень его коллекция была нужна?.. Вопросы у меня риторические, как мы все тут понимаем. Но ты все-таки скажи: тебе хоть кого-то жалко бывает? Это и для срока твоего важно.
– Нет, не бывает.
– А ребенка своего, Стасика, которого жена твоя чуть не загубила, тоже не жалко?
– Почему загубила? – Глаза Кулькова перепуганно забегали. – Я не знаю ничего. А где Стасик?
– В реанимации. В приют его твоя Аля отвезла, он там чуть не погиб.
Кульков долго сидел молча, лицо его было неподвижным. Потом из мощной груди вырвался тяжкий вздох.
– Ее могут посадить? – сдавленно спросил он.
– А ты как думаешь?
– Я не знаю. Она ведь не убивала. Она просто приказывала мне, я… Посадите ее. Она поубивает всех – Стасика, Ксюшу, родителей моих и своих. Не сама. Найдет кого-то, и он поубивает. Она никого кормить не будет. И вообще, она мне говорила, что в детстве всегда играла в палача.
– Ну, это уже кое-что, – подытожил Земцов. – Спасибо, Сережа. Кульков, на сегодня достаточно. У меня только один вопрос даже не для протокола. А в чем дело? Вы так ее любите? Или у вас интересы совпали?
– Не знаю… Моя мать говорит – она ведьма.
Когда его увели, Сергей и Слава облегченно перевели дыхание.
– Ну и дубина, – заключил Сергей. – Слав, так я пошел к его благоверной?
– Давай. Только без глупостей. Потом для суда их трудно вырезать, так виртуозно ты их вклиниваешь в беседу.
– Ну, о чем ты.
…Алевтина вошла в комнату для свиданий, села на стул напротив Сергея, и он с трудом узнал ее. Исчезли милая озабоченность матери-клуши, приветливая улыбка – и получилась даже не совсем женщина. Застывшее, жесткое лицо над широкими плечами, осанка борца, она посмотрела на него, и Кольцов внутренне поежился: это злоба. Не нравится он ей.
– Маркова, я, как вам прекрасно известно, частный сыщик, поэтому наш разговор не для протокола. Просто мне интересно кое-что знать, чтобы свести концы с концами. Отвечать будете?
– Да ради бога. Вам тоже нужно зарабатывать.
– Вот именно. Вы звонили Ирине Ивановне от имени Потаповой насчет квартиры?
– Ну, а кто же еще. Услышала от Верки, что знакомым квартиру ищет, позвонила Колесниковой, когда Маша к ней переехала.
– Прослушки зачем всем подругам ставили?
– У меня очень однообразная жизнь, знаете ли. Дом, хозяйство, муж, дети. А у кого-то жизнь кипит.
– Во многом благодаря вам.
– Да, – Алевтина ухмыльнулась самодовольно.
– Что планировали сделать со своей лучшей подругой Караевой после того, как продадите ее квартиру? Если бы это получилось?
– Так она от цыплячьей дозы транквила могла вырубиться сама. Один раз я пролетела… Еще были варианты. У нас с ней билеты в Анапу были. Пузыри бы, наверное, Ленка пускала на дне. А может, я в психушку бы ее закрыла… Точно не решила. Скажу тебе честно: бесила она меня своей глупостью. Мы к ней мужика прислали, чтоб женился, прописался, ну, далее – по плану. Ленка достала всех. В театре он не разбирается, животных не любит, женщин по морде бьет… Он ее чуть не прикончил еще до того, как мы бумаги приготовили.
– Это гибэдэдэшник? Фамилия?
– Больше ничего тебе не нужно?
– Значит, мы уже перешли на «ты». Отлично. Меня это устраивает. С фамилией его разберемся. Насчет Елены Караевой почти все понятно. Мне, по крайней мере. А вот почему ты к Маше прицепилась? Я понял из беседы с экспертом, что в Ступишиной все дело и было? Давно ты к ней неровно дышишь? И чего в результате хотела?
– А я и продолжаю хотеть. Размазать эту твою Машу по стенке. Сыщик частный! Втюрился в нее, как все.
– Как кто «все»?
– Да все ученики! С первого класса. Потом – и учителя.
– Тебе-то какая разница?
– Ты только не подумай, что я завидую. Да, меня рядом с ней никто не замечал, как и других девчонок, но я себе цену всегда знала. Если захочу, никто от меня не уйдет. Я просто так себе жизнь украсила. Я с детства ей казнь придумывала. Еще фоток ее у меня не было, так я ее на бумаге рисовала, вырезала, потом терзала… Глаз с нее всю жизнь не спускала. Знаешь, какое у меня воображение, какая сила? Я рядом с ней встану – она сознание теряет. Я ее убивать не хотела. Она – моя игрушка. Я мечтала ее жизнь в кошмар превратить.
– А дальше?
– А дальше – она бы ко мне приползла, руки бы мне целовала, если б ты не влез… – Алевтина была красная, возбужденная. – Я просто этот момент оттягивала. Она смотрит на меня, как на всех, будто с трона, а я вижу в это время, как она передо мной на коленях ползает. И ползала бы. Легко! Вы меня еще не знаете!
