– И что мы такого сказали, да? Разве неправда это? Ты ж видела: всем понятно. Да и сам Олег Витальевич признался.
– Мы, между прочим, присягу давали, что правду будем говорить.
– Да, нам что, врать надо было?
– Ничего, доча. Посадят Олега, Стас как миленький прибежит. Он куда один денется? Носки себе постирать не может.
– Ой, я тебе рассказать забыла. Ему чего следователи сообщили, когда он с Таиланда прилетел. Ну, вызывали Стаса по делу его отравления.
– Ничего себе – забыла? Что, это тоже Олег?
– Не. Лучше. В тысячу раз лучше. Его дядька двоюродный отравил, ну такой квадратный, он был на похоронах и на поминках. Коля его звать. У них с матерью завещание нашли деда Стаса. Он помер во Франции. Мам, они типа миллионеры теперь. В общем, эти родственники их поубивать хотели из-за наследства.
– Да ты что? Господи, я даже вспотела.
– Чего теперь потеть, мама, – обреченно произнесла Аня. – Он же сказал, что лучше сдохнет.
– Знаешь, не будем загадывать наперед. Ты ему все-таки лучший год своей жизни отдала. Да и я тоже.
Глава 13
Судья вошел, открыл заседание, потом долго просматривал бумаги на своем столе. Наконец, поднял голову.
– Следователь Земцов, который вел дело Людмилы Калининой, просит слова для короткого заявления. Никто не против? Тогда, пожалуйста, но действительно коротко.
– Я прошу суд заслушать в качестве свидетеля по делу частного детектива Сергея Кольцова, который помогал следствию. У него появилась дополнительная информация.
Государственный обвинитель демонстративно хмыкнул.
– Что-то не так? – невинно уставился на него Слава.
– Общайтесь со мной, господин следователь, – сказал судья. – У обвинения есть возражения?
– Конечно, – встал толстенький прокурор. – Что это за выходки частного сыска после расследования? Какая может быть дополнительная информация, не понимаю? Ожила, что ли, Людмила Калинина?
– Юмор господина обвинителя представляется суду неуместным. По правде говоря, Дмитрий Александрович, чудовищный у вас юмор. Суд удовлетворяет ходатайство следователя Земцова. Свидетель Кольцов, вы будете допрошены. А пока мы готовы выслушать коллегу Калинина, его заместителя Васильеву. Будьте любезны, Ирина Викторовна.
Ирина пошла к трибуне, а Сергей с места помахал рукой прокурору, когда тот повернулся к нему, Кольцов без звука выразительно произнес одно слово. «Козел». Дмитрий побагровел, Сергей поймал на себе взгляд судьи и скромно потупил очи.
Ирина даже не ожидала, что будет так волноваться. Чуть адрес свой не забыла.
– Вы сами предпочитаете говорить или предпочитаете отвечать на вопросы? – спросил судья.
– Пожалуй, лучше вопросы.
– Что вы можете сказать о Калинине как о руководителе? Какие у вас отношения: официальные, дружеские, доверительные? Как к нему относятся остальные члены коллектива?
– Нас немного. Олег… Олег Витальевич очень тщательно подбирает людей. Он должен доверять каждому на сто процентов. Это первое: мы все друг другу доверяем и уверены в нем. Второе. С ним трудно работать. Он, я бы сказала, маниакально честный человек, поэтому трудиться нужно много и тяжело, доходов легких у нас нет. Лично я подрабатываю в свободное время частным извозом.
– Интересно. В то же время фирма ваша пользуется спросом, как мне известно.
– Да. Но мы трудимся, как спартанцы. Он – первый.
– То есть вы его уважаете? Не хотите, к примеру, найти более оплачиваемую работу?
– Мы друзья. Мне нравится честность в делах и отношениях.
– Вам что-то известно об отношениях Калинина и его жены?
– Я не интересовалась этим. Но однажды он сказал: «Мила мне уже не жена. Она – мой ребенок». Я была потрясена этими словами. Я не думала, что мужчина способен так воспринимать беспомощность больной жены.
– Что вам известно о любовнице Калинина?
– Она есть.
– Как вы считаете, она могла быть причиной его преступления?
– Она не могла быть причиной того, что вы назвали преступлением. Она могла быть причиной того, что он сразу не признался, что помог жене уйти… Он – очень прямой человек. Но он считает, что Катя не примет этого его поступка.
– А вы бы приняли?
– Я?.. Если бог мне пошлет такое испытание, если от меня будет зависеть – продолжатся или прекратятся муки близкого человека, – вот тогда я смогу ответить на этот вопрос, ваша честь.
* * *
Сергей вышел к трибуне с маленькой папкой, стал представляться…
– Сергей Сергеевич, мы вас прекрасно знаем по работе в генпрокуратуре, – сказал судья, – ваши данные есть. Что вы хотели сообщить суду?
– Понимаете, Калинин человек, который сам принимает решения и сам их осуществляет. В данном процессе он решил себя осудить по всей строгости закона, поэтому во время следствия у нас практически не было фактического материала. Только его признание. Без объяснений. То есть лично я эти объяснения получил, но не во время допроса и без разрешения их использовать. Могу лишь сказать, что он решил расстаться с любимой женщиной, поскольку она не должна жить с убийцей. Примерно такая у него логика.
– Суд имел возможность убедиться в самостоятельности суждений подсудимого.
– Мы недавно столкнулись с самостоятельностью не суждений, а дел Калинина, который практически в одиночку затеял войну с довольно известной бандой Эдика. В результате дело банды практически завершено.
– Надо сказать, это нельзя назвать законопослушным поведением. Он обязан был сотрудничать с правоохранительными органами.
– Ну, это само собой, – легко согласился Сергей.
– Так что у вас по сути данного дела?
– С помощью Ирины Васильевой я вчера открыл рабочий сейф Калинина. Вот что там лежало в папке. Записки. Они были написаны Людмилой Калининой в разное время. Она теряла речь, сначала писала без особого труда, потом явно с большим напряжением. Последние записки прочитать нелегко. Мне помогал наш эксперт Масленников. Я передам все на рассмотрение суда. Слова «помоги мне» встречаются в них не менее десяти раз. Вот одна. «Ты обещал мне помочь, когда я не смогу терпеть. Я не могу терпеть. Я терплю, потому что ты сказал, что пойдешь следом за мной, меня не оставишь, а я боюсь, что наш сыночек останется один. Обещай, что будешь жить без меня…»
– Господи, да что же это такое! – воскликнул с мукой Олег и сжал голову руками. – Прекрати сейчас же, Сергей! Я же просил – не трогать Милу! Я не знал, куда их спрятать… Это не ваше дело. Я больше не могу это слышать. – Он посерел, дыхание стало хриплым.
– Прерываем заседание, – быстро сказал судья. – Срочно вызовите врача.
