– Эта шалава – моя жена, – мрачно усмехнулся Гоша. И снова приложился к бутылке.
– Твоя жена?! Хочешь сказать, что Женькин продюсер – твоя жена?
– Так и есть.
– А где живет твоя мама?
– Моя мама в Омске живет. И моя сестра от твоего придурка Жени не тащится... Разыграл я тебя.
– Зачем?
– Как зачем? Отомстить хотел. И отомстил. Твой Женя трахнул мою жену, а я трахнул тебя...
– Козел ты!
– Козел – твой Женя... Я его грохнуть могу. Это нетрудно. И закона я не боюсь... Но зачем убивать курицу, которая несет золотые яйца? Твой Женя – талант, народу нравится. Пусть дальше поет. А с женой я разобрался. Она больше не будет...
– Где она?
– Хочешь посмотреть? Могу дать тебе лом.
– Лом?
– Там в гараже яма смотровая была, я Вилку в нее замуровал. Если хочешь на нее глянуть, надо бетон ломать, без лома никак...
– Ты это серьезно? – ужаснулась Марьяна.
Если он признался в убийстве жены, значит, не собирался оставлять в живых и ее саму. Он бандит и уголовник, он все может... Вот тебе и дурная история. Дурнее не бывает.
– Нет, конечно. Юмор у меня такой черный, – усмехнулся Гоша. – В клубе Вилка, работа у нее.
– В «Колоннаде»?
– Ну да, она же там начальник... Это казино – моя тема. Мы в девяностых тут по Москве покуролесили. Бабла наколотили, в бизнес вложили. Казино, кабаки, отель. Все это сейчас реально мое. А Вилка рулит, – Гоша смотрел в потолок, со стороны казалось, будто он разговаривает сам с собой. – У нее это конкретно получается. Я в эти дела практически не вмешиваюсь... Если ее задвинуть, кто рулить будет? Я? Самому во все вникать?.. Не, я, конечно, вникаю, у меня бойцовский клуб, я этим конкретно занимаюсь. Бойцы у меня знаешь какие? Ну, и со стороны людей приглашаю. Показательные бои, интересно. И деньги неслабые... А всем остальным Вилка занимается. Она меня любит. Мы с ней и Крым прошли, и Рым. Теперь вот медные трубы во весь рост. Женька твой в них дует... Нет, Вилка мне нужна, мне без нее край. А то, что с Женькой твоим замутила, так он у тебя красавчик... Красавчик, да?
– Что есть, то есть.
– Что есть, того не отнять, да?
– Ну да.
– Да нет, отнять можно... Я его кастрирую.
– Что?! – вскинулась Марьяна.
– А тебе чего?.. Он-то, может, и красавчик, но ты же мне дала, значит, со мной лучше, чем с ним...
– Я бы не сказала.
– Значит, он лучше меня. Пока лучше. Но ничего, без яиц останется, станет хуже... Хотя, говорят, и без них стоит. Причем долго можно, сутками напролет...
– Что, есть к чему стремиться? – хмыкнула девушка, вспомнив о скорострельных способностях Фокина.
– А ты язва... Но мне нравится. Будешь моей любовницей?
– А это записываться надо или в порядке живой очереди?
– Какая очередь? – засмеялся он. – Нет никакой очереди. Я как откинулся, ни одной бабы не было. Только с Вилкой. И с тобой...
– Не было у нас ничего с тобой. Тебе показалось.
– Да? Ну, тогда будем считать, что не было.
– Тогда чего сидишь? На кухню давай, за вином. Или Гоша не хочет поухаживать за дамой?
Фокин снова засмеялся. И за вином сходил. Немного подумал и позвонил в ресторан, сделал заказ.
– Я так поняла, домой ты меня сегодня не повезешь? – раздухарилась Марьяна.
В конце концов, почему она должна хранить верность Женьке? Если он ей изменяет, она просто обязана ответить ему тем же... Да и классный он мужик, этот Гоша. И богатый.
– Нет.
– А если твоя жена нагрянет? Или ты хочешь, чтобы она нас застукала?
– Нет, не хочу... Зачем нам устраивать сцены? – пожал плечами Фокин. – У нее своя половая жизнь. Была. У меня своя. Будет.
– Это как понимать?
– Ну, она спала с твоим Женькой. А я будут спать с тобой.
– Сколько раз она с ним спала?
– Не знаю.
– А если десять раз? Двадцать? Тридцать?.. Сравняешь счет и все, больше я тебе не нужна?
– Почему не нужна? Нужна. Баба ты классная. Реально классная.
– Ага, пока самолюбие свое не натешишь?
– Мое самолюбие годам к семидесяти натешится, – ухмыльнулся Гоша. – Есть такой анекдот. Встречаются два ветерана Первой мировой. Один спрашивает – помнишь, нам таблетки давали, чтобы не стоял? Так вот, они действовать начинают... Когда-нибудь и на меня подействует.
– Ты мне зубы не заговаривай!
– Я тебе квартиру куплю. И машину. Будешь как сыр в масле кататься.
– Прямо-таки квартиру...
Марьяна хоть и не проститутка, но выгоду от секса поиметь не прочь. Гоша богат, почему бы ему не потратиться на нее? А она уж его отблагодарит...
– Ну да, в Москве квартиру, двух-... Или лучше трехкомнатную квартиру?
– Да, трехкомнатную машину и пятикомнатную квартиру.
– Смешно.
– Вот я и говорю, посмеешься и бросишь.
– Нормально все будет. Отвечаю.
Гоша легонько щелкнул пальцем по правому верхнему клыку.
– Ну, если ты зуб даешь, тогда мне ничего не остается, как верить.
– И я должен тебе верить... Женя твой переходит на голодный паек. И Виолетта отпадает, и ты...
– Что-то я не поняла, – захлопала глазами Марьяна.
– Это плохо, что ты ничего не поняла, – жестко глянул на нее Фокин. – Ты думаешь, что и со мной будешь, и с этим поющим прыщом? Нет, девочка моя, ты будешь только со мной...
– Но я не могу без Жени! – в растерянности мотнула головой девушка.
– Хорошо, будешь жить и с ним, и со мной. Только мы сначала его кастрируем.
– Ты это серьезно?
– На этот раз – да. Хочет Женя педиком быть – пусть будет, я не против, – хмыкнул Гоша.
– Но ты же не сделаешь этого?
– Если ты будешь со мной, то нет. Если вернешься к нему, то сделаю. Я не шучу. – Взгляд его заледенел, и таким холодом от него потянуло, что Марьяна съежилась.
– Я человек серьезный, слов на ветер не бросаю, – продолжал Гоша. – Как я сказал, так и будет. Так что выбирай, или ты с нормальным мужиком живешь, или с обрезком?
– Ну, я же могу отказаться? – жалко спросила она.
– От чего?
– Ты предложил мне любовницей стать, а я отказываюсь...
– Значит, будешь с обрезком жить... С ментами связываться не советую. Настучать ты на меня можешь, но поверь, никто ничего не докажет. Мы умеем работать чисто. И Женю твоего сработаем, и тебя... Ты меня понимаешь?
