– Значит, вы оборонялись?
– Да.
– А вот гражданин Сергеев говорит, что вы, напротив, напали на них. Это они шли через парк, и это вы остановили их. На скамейке сидели, их ждали...
– Сказать можно все, что угодно, – пожал плечами Тимофей. – А как на самом деле было...
– А как на самом деле было?
– Да так и было. Я с работы шел. На проходной можете спросить, когда я ушел. Некогда мне было на скамейке сидеть на холоде и в темноте.
– Может быть, присели перекурить...
– Я не курю.
– Значит, просто отдохнуть.
– А с чего мне отдыхать? Я не курю, спортом занимаюсь...
– Каким спортом?
– Боксом.
– Понятно. Занимаетесь боксом, решили отработать удары на случайных прохожих...
– Ни на ком я ничего не отрабатывал. И боксом я занимаюсь уже давно. И ни на кого я не нападал. Я защищался...
– Хорошо, а свидетели у вас есть?
– Откуда? Я один шел, темно было в парке, и людей никого. Ну, кроме двух этих уродов...
– И зачем вы, спрашивается, через парк в темное время пошли? Не иначе как приключения на одно место искать...
– Вы лучше у Сергеева спросите. И у этого, у Дробова. Что они в парке делали? Наверняка наркоманы.
– Ну, экспертизу на наличие в крови наркотиков и алкоголя мы не делали, так что судить об этом нельзя...
– По учетам посмотрите, может, они в наркологическом диспансере состоят?
– Мы, конечно, проверим...
– И вообще, откуда они такие взялись? Я их никогда раньше не видел.
– Это что, повод для того, чтобы распускать руки? Вернее, ноги.
– При чем здесь это? – поморщился Тимофей. – Если я их не знаю, то и они меня не должны знать. Вот и спрашивается, как они про меня узнали, откуда у вас мой адрес появился?
– А что, вы надеялись остаться безнаказанным, гражданин Феоктистов? – Косулин строго свел брови к переносице.
– Да нет, просто интересно... Вот если бы они меня избили, я бы не смог вас на них вывести. А они смогли. Почему?
– Потому что Сергеев знает, где вы живете.
– Откуда он это знает?
– Какая разница?.. Вы же признаетесь, что вчера избили гражданина Дробова.
– Не знаю никакого Дробова. И никого я не избивал.
– Не советую вам отпираться, – нахмурился следователь. – Положение у вас незавидное. У Дробова удалена часть селезенки, а это тяжкий вред здоровью. До восьми лет лишения свободы...
– До восьми лет лишения свободы? – похолодел Тимофей.
Поверить невозможно, что из-за каких-то подонков он мог загреметь на такой срок.
– Да, если деяние совершено умышленно. А если ты, Феоктистов, отрицаешь это деяние, то, значит, ты совершил его умышленно...
– Но я не отрицаю. Просто я никого не избивал. Это была самооборона. На меня напали, я защищался...
– Если на тебя напали, где следы побоев?
– Да нет, не били меня. Сергеев нож достал, я руку перехватил и ударил его...
– Да, ты ударил его головой, – окончательно перешел на «ты» следователь.
– А то, что у него нож был, ничего?
– Нож? Про нож мне ничего не известно.
– Я вам говорю.
– Да, конечно, в протоколе я все это отмечу. Но мне нужны свидетели с твоей стороны.
– Я же говорю, нет свидетелей.
– А у Дробова есть.
– Кто? Сергеев? Да он не свидетель, он подельник. Еще раз говорю, они ограбить меня хотели. Вам с ними разобраться надо, посмотреть, что это за люди. Я вот, например, нормальный человек, на заводе работаю, жениться собираюсь, не курю, наркотики не употребляю...
– Но это же не значит, что ты можешь избивать людей до потери органов.
– Еще раз говорю, не избивал я...
– Да? Ну, тогда давай подробно и обо всем по порядку.
Косулин уже заполнил шапку протокола, осталось только заполнить основную часть. Это заняло у него не меньше часа.
– Ну и что мне с тобой делать? – спросил он, когда Тимофей поставил под протоколом свою подпись.
– Вы следователь, вам видней, – с замиранием сердца отозвался Тимофей.
Восемь лет – это большой срок. Значит, и статья серьезная. Если так, то впереди его ждет следственный изолятор. Так думал Тимофей, но Косулин не стал его задерживать.
– Суд решит, какую меру пресечения тебе избрать. А пока я отпущу тебя под подписку. Но если вдруг попробуешь сбежать, точно до суда закрою...
– Спасибо вам, товарищ следователь.
– Да нет, спасибо потом скажешь. Если приговор оправдательный будет... Надо посмотреть, что это за люди такие, Дробов и Сергеев.
– Я думаю, они нарочно меня в парке поджидали.
– Зачем?
– Возможно, из-за Насти... Девушка у меня есть, очень красивая, может, кто-то из отвергнутых женихов, – на ходу сочинил Тимофей.
Если на Тимофея напали не случайно, то без Фокса здесь не обошлось. Но не собирался он впутывать в дело Фокина. Как бы не усугубить свое и без того аховое положение.
– Разберемся... Да, мой тебе совет, Феоктистов: к Дробову даже на пушечный выстрел не приближайся. И к Сергееву тоже. Не вздумай ничего выяснять. Парень ты, я смотрю, положительный, не место тебе в тюрьме, но если сунешься к потерпевшим, я тебя закрою. За попытку оказать давление на следствие. Ты меня понимаешь?
Тимофей все понял. И решил не искать Сергеева. А ведь можно было бы найти его, прижать к стенке, запугать. Есть у него друзья, которые могли бы запугать этого придурка... Если, конечно, Сергеев и Дробов не исполняли чью-то злую волю.
Глава 10
Что такое черная-белая полоса в жизни? Это когда брюнетка слева, блондинка справа, а ты между ними. Небольшой такой групповичок после трудов праведных. Это вам не трусы по рубль двадцать – в «Золотом граммофоне» засветиться. Сама Пугачева на него маслеными глазками посмотрела. И еще золотым мальчиком назвала. Фоменко, правда, как всегда, отличился. Да, говорит, волшебник из голубого вертолета в голубом вагоне к нам приехал... Как же все они запарили! Не голубой он! Не голубой! Потому и спит со всеми напропалую! Вон, девчонки уже жалеют, что с ним связались. Думали, он голубок, о гламурных шмотках с ними толковать будет, а оно вон как вышло. Растормозить их было нетрудно, по паре колес в шампанское, и крыша в улете. Раскраснелись обе, в глазах безумный блеск.
– Может, хватит?
Странно, блондинка тихонько постанывает, и брюнетка молчит, потому что уже никакая.
