– Я не понял, ты чо там, петушился с кумом? Или козлился с ним, как последний? Всех сдал, да?
– Никого я не сдавал, – затравленно буркнул Шаповалов.
– В глаза смотри, козлина!
Мужик поднял глаза, но не выдержал той тяжести, с которой смотрел на него Огарков.
– Чего глаза прячешь? – торжествующе хохотнул баклан. – Колись давай, как ты братву мусорам вкладывал!
– Не вкладывал я никого!
– А я сказал, колись! – Огарков набросился на Шаповалова, и на этот раз двумя руками пережал ему шею.
Не должен был вмешиваться Тимофей, но это хамло уже достало всех.
– Колются у ментов. На допросах, – с едкой насмешкой сказал он.
– Не понял!
Огарков отшвырнул от себя Шаповалова и резко, хотя и не очень уверенно, шагнул к нему.
– Чего ты не понял? – Тимофей спокойно выдержал его полный бешенства взгляд.
– Ты кого мусором назвал?
– Я тебя мусором не называл. Но если тебе так нравится...
– Да я тебя!..
Он снова шагнул к Тимофею, чтобы схватить его за грудки, но тот ловко отошел назад, ногой подцепил табуретку и подставил ее под ноги противника. Огарков не споткнулся, но на какое-то время остановился. Этим и воспользовался Тимофей.
– Ты здесь не быкуй, не надо. Давай после отбоя, в умывальнике, в полночь. Там и поговорим.
– Ты труп! – Огарков направил свой палец в грудь Тимофею.
Но это всего лишь театральщина, не более того. Лучшие бои это те, которых удалось избежать. Это если следовать философии восточных мудрецов. И Тимофею такая философия нравилась, потому что не было никакого желания ввязываться в смуту.
Но ведь он ввязался, и Огарков пришел в умывальник в назначенное время. Он нарочно накручивал себя, потому зубами скрипел от ярости, глядя на Тимофея.
– Ну, падла, держись! – взвыл он, бросаясь в атаку.
Мощный он парень, руки сильные, кулаки чудовищные, но все-таки Тимофей оказался ему не по зубам. Феоктистов провел серию фирменных лоу-киков. Нога у Огаркова толстая, крепкая, но все-таки недостаточно закалена, и хватило трех ударов, чтобы отсушить ее напрочь.
Бузотер взвыл от боли, крутанулся на здоровой ноге и завалился на бок. На Тимофея он смотрел с диким недоумением во взгляде. Он не мог понять, почему все произошло так быстро и так больно...
– В следующий раз убью, – пригрозил Тимофей.
И, сплюнув себе под ноги, вышел из умывальника. А в коридоре толпа, и Шаповалов среди них. Тогда он ничего не сказал, но чуть попозже подошел к шконке и поблагодарил.
Огарков постанывал всю ночь, и утром, хромая, отправился в лазарет. Там и остался с переломом ноги. На вопрос, что случилось, ответил стандартным «упал».
Глава 12
Древняя электростанция, заявленная мощность двести киловатт, но размеры у этой установки такие, как у современного механизма на все пять мегаватт. И занимала она целую пристройку к ремонтно-механическому цеху. Вдобавок ко всему еще и не работала.
– Ну, что скажешь, инженер? – спросил начальника производства грузный офицер с горящим взглядом на добродушном лице.
Мех на шапке скомканный, теплая куртка с майорскими погонами засалена, брюки не глажены, туфли не чищены, но внешняя неряшливость ничуть его не беспокоила.
– Смотреть надо, ремонтировать.
Холодно в пристройке, но ветер из щелей не задувает, а еще будка здесь фанерная с окнами, печка-буржуйка, кушетка с грязным матрасом, шкаф, неплохо было бы там обосноваться. Тепло там будет, и чай сварганить можно.
– Ну так ремонтируй.
– Запчасти нужны. А к этой махине давно уже ничего не производится. Хотя если через Интернет, попробовать можно...
– А сам не можешь? Механический цех в полном твоем распоряжении, ребята там толковые, любую деталь выточат...
– Не любую.
– Чем сможем, тем поможем.
– А что, до меня никому не помогали?
– До тебя все работало. Потом сломалось. Вместе со всей системой. Союз рухнул, Госплан медным тазом накрылся, работа остановилась. Так, кое-что теплилось, тем и жили. А сейчас времена другие, сами крутимся-вертимся, работу ищем. И находим. Вот, спецодежду шьем, очень большой спрос; садовая мебель опять же, металлом занимаемся, кованые и сварные ворота, заборы, решетки...
– На решетки спрос особый, – усмехнулся Тимофей.
– Особый спрос на особом режиме, – в тон ответил Татаринов. – А у нас режим общий, потому и возможностей больше. Думаем стройматериалами заняться, тогда и самим строить можно, специалисты есть, бесконвойно на объекты можно выезжать, ну, не всем, конечно... В общем, планов, как говорится, громадье, и оборудование есть, хотя и устаревшее...
– Устаревшее? Ну, это мягко сказано, – Тимофей хлопнул по проржавевшей выхлопной трубе двигателя.
– Значит, будешь реставратором. Надо оживить этого динозавра. Иначе все производство остановится, если свет вдруг отключат...
– Я все понимаю, гражданин майор. Буду стараться...
Двигатель на установке не запускается, надо поковыряться в нем, выяснить причину.
– Только мне время нужно.
– Это само собой. Назначаю тебя начальником генераторного цеха, командуй.
– Кем? Своими руками?
– Что, помощники нужны?
– Если есть специалисты, то хотя бы одного...
– Одного можно. Если специалиста. А если не специалиста, то могу с десяток дать.
– И что я с ними делать буду?
– Вот и я о том же... Значит, так, завтра у вас распределение, я тебя во второй отряд рекомендую, там у нас и слесари есть, и механики. Но специалиста я сам тебе подберу... Учти, я человек добрый, но если пойму, что ты мне здесь голову морочишь, я тебя самого в стойло отправлю, на пятнадцать суток. В ШИЗО сейчас холодно, дуба дать можно, – с потешной грозностью нахмурил брови Татаринов.
Не тот он человек, который жаждет зэковской крови, но все-таки лучше не злоупотреблять его доверием.
Начальник производства лично доставил Тимофея в карантинный блок. Сам забрал, сам привел. Потому что нужен ему дизель-генератор, а у Тимофея просто выбора нет, как откликнуться на его чаяния.
В общежитии к Тимофею подсел Олег Шаповалов.
– Тебя, говорят, на промку водили.
– Водили слона по улице. А мне генераторный цех показывали. Начальником назначили.
– Начальником цеха?
– Да.
– И много у тебя подчиненных?
– Пока только двое. Рука правая, рука левая и средство доставки – ноги. Ну, еще центр управления, – Тимофей провел пальцами по голове.
