– Что узнала?
– Что Фокин с ней был. Типа, мстил нам с Женькой...
– И что ты сделала?
– Что сделала? А пощечину Фокину влепила. А он мне в челюсть, кулаком... Я неделю потом жевать не могла... Он, конечно, сволочь, но я его люблю...
– Потому и Марьяну наказала?
– Как я ее наказала?
– Твои люди ее похитили, в притон отвезли.
– Никто не похищал.
– Как это никто не похищал, если она в притоне была?
– Ну да, она исчезла куда-то, Женька тут сам не свой ходил, переживал. Потом успокоился...
– Меня твой Женька мало волнует. Меня Марьяна больше интересует. Я хочу знать, кто ее в притон отправил.
– Кто?
– Вот ты это мне и скажешь.
– Но я не знаю...
И снова Тимофей оказался в тупике. Столько всего сделал, чтобы Фоксу и его жене языки развязать, но так ничего и не добился. Так ведь и голову расшибить можно. Положение у него шаткое: достаточно административного правонарушения, чтобы он отправился обратно в колонию. А тут незаконное проникновение в чужое жилище, физическое насилие. Как бы не предъявили ему...
– А кто меня в тюрьму отправил?
– Тебя? В тюрьму?.. Ах да, было такое, – вспомнила Виолетта. – Фокс говорил, что ты попал, что надо бы на этом сыграть...
– В смысле, сыграть?
– Он хотел, чтобы ты у него в команде был, а ты отказался. А он дурак настойчивый...
– Почему дурак?
– Да потому что за тебя уцепился. Нет в тебе ничего особенного, так что не зазнавайся. Просто Фокс упрямый, если в башку что-то втемяшится...
– Значит, я ему в башку втемяшился? Он потом и посадил меня?
– Не сажал он тебя. Ты сам с какими-то там студентами сцепился.
– В каком институте они учились?
– Я не в курсе... А ты сам разве не знаешь?
– Не знаю... Я уже ничего не знаю...
Тимофей был близок к тому, чтобы схватиться за голову.
Запугал его следователь Косулин, застращал. «И на пушечный выстрел к потерпевшим не подходи, а то под стражу возьмут...» А надо было бы поговорить с этими ребятками, правду из них вытрясти; может, и сказали бы, кто их нанял...
Но судя по всему, никто их не нанимал. Случайность получилась. Хотя какого черта студенты могли делать в парке? Ведь институтов в его городке нет... Одного парня звали Виктором, другого Игорем...
Виктор. Где-то Тимофей уже слышал это имя. Причем в очень интересном сочетании. Только в каком?.. Устал он за последнее время. Плюс к тому же бессонная ночь, разбирательство с Фоксом, с его женой. Нервы на пределе, голова забита, соображает со скрипом...
– А ты узнай.
– Да вот пытаюсь узнать. Через тебя. И через твоего мужа. Только никто ничего не знает... Как у тебя с Женькой дела?
– Как дела? – хихикнула она. – Пока не родила...
– Я серьезно.
– И я серьезно. Не родила я. Ни от Фокса, ни от Женьки... Может, от тебя попробовать?
– От мужа пробуй... Я слышал, у Женьки дела не очень.
– Почему не очень? Он песню новую написал. Сейчас у кого хит, тот и на коне. А эта песня – стопудовый хит... Он еще поднимется...
– Марьяна его любит.
– А где она сейчас?
– Муж тебе не говорил?
– Нет. Мы с ним редко видимся. У него своя жизнь, у меня своя... Так и живем... А он что, про Марьяну знает?
– Да так, кое-что... Ты это, если Женька вдруг к ней уйдет, ты им не мешай...
– Не буду.
– Уверена?
– Да... Пусть живут... Только Женька все равно со мной будет. Я же его продюсер... И спать мы будем...
– Это уже твои проблемы.
Глаза Виолетты против ее воли закрывались. Она смежила веки и завалилась на бок.
Тимофей не стал дожидаться, когда она заснет, он аккуратно связал ее простынями так, чтобы узлы не пережимали тело. Пусть спит, а муж вернется, развяжет ее и разбудит. Если, конечно, Тимофей сумеет с ним договориться...
* * *
Фокс уже пришел в себя и понимал, что с ним произошло, потому смотрел на Тимофея хмуро, исподлобья.
– Что за дрянь ты мне вколол?
– А ты не понял?
– Ты спрашивал, я отвечал... Зачем ты спрашивал?
– Хотел знать, кто похитил Марьяну.
– Я же тебе говорил, что это не я.
– Верю. Теперь верю...
– Ты спрашивал не только про Марьяну.
– А не хрена было метлой махать...
– Ты хоть понимаешь, что с тобой будет? – рассвирепел Фокс.
– Я все на пленку записал. И с тобой разговор записал, и с твоей женой...
– Ты был у нее?
– Не бойся, она была одна. Без Женьки... И очень много интересного мне рассказала. Про Брусникина, про Дягилева... Но ты еще больше рассказал. И эти твои откровения могут стать достоянием республики. Через прокуратуру. И через родственников тех людей, которых ты со своей бандой замочил... Ты мразь, Фокс. Ты натуральная бандитская мразь. Но я тебя судить не собираюсь. Я просто тебя забуду. Если ты забудешь обо мне...
– Сколько ты хочешь за компромат?
– Компромат – это когда компрометировать хотят. А это всего лишь страховка. Если со мной что-то случится, эта запись получит ход. Ты меня понимаешь?
– Понимаю... Хорошо, давай разойдемся миром.
– Ну вот и отлично... Учти, я приму меры – одно только движение с твоей стороны и... Ну, ты понимаешь.
– Да, понимаю.
– И с Марьяной ничего не должно случиться.
– Ясно.
– И если она вдруг сойдется с Женькой, ты не должен ей мешать.
– Пусть сходится... – с коварной ухмылкой сказал Фокс.
Возможно, он собирался мстить Женьке и дальше. Что ж, если Марьяна не против, то это их личное дело... Но ведь она может быть против.
– Я тебе морду набью, если Марьяна на тебя пожалуется. Никаких компроматов, ничего; просто подойду и набью морду. Ты меня понял?
– Маху я дал, – обозленно скривился Фокс. – Надо было судье заплатить, чтобы он тебя, козла, лет на десять закрыл...
– Ты можешь сейчас на меня пожаловаться. У меня УДО; ты знаешь, что это значит...
– У нас УДО только козлы получали!
– А ты не козел?
– Нет!
– Значит, в ментовку не пойдешь. Что ж, значит, договорились, – усмехнулся Тимофей.
