– Саша, не издевайся. Диктуй адрес!
Не прошло и десяти минут, как с благословения доблестного подполковника Званцевой Фокин и Чумаков мчались на всех парах в Медведково, на улицу Шокальского, где проживал шакал, напавший на Ларису.
Фамилия у него Беспалов. Ирония судьбы. Потому как пальцы у этого дяди есть, на них он, собственно, и спалился.
Стас понимал, что по этому адресу Ларису он не найдет. Но так хотелось надеяться на чудо.
Но вместо чуда в квартире старого дома он обнаружил пышную, дородную женщину в потертом шелковом халате. На вид лет пятьдесят. Но выглядит свежо. Она с важным видом распахнула дверь, надменным взглядом окинула визитеров.
– Филипп вам назначал? – величаво спросила она.
– Да, назначал, – подобострастно кивнул Фокин.
– На который час?
– На два часа пополудни.
Дама подняла свою руку так, будто она была из хрупкого хрусталя и при резком движении могла разлететься на мелкие куски. Глянула на часы.
– Осталось пятнадцать минут. Вам придется подождать.
– А Филипп дома?
– Нет, его нет. Но если он вам назначал, то будет непременно. Он человек обязательный.
– А вы его мама?
– Да, я его мать!
Женщина лопалась от гордости за сына. Как будто Филипп был по меньшей мере чемпионом мира по шахматам, а не заурядным уголовником, мотавшим срок по самой позорной статье.
– Так мы подождем Филиппа? – спросил Фокин.
– Ну конечно! Проходите в апартаменты. Не ожидать же вам его в приемной...
Апартаменты, приемная... Госпоже Беспаловой не грозило умереть от скромности.
Апартаменты представляли собой большую серую комнату с продавленным диваном и пыльным ковром на полу. Видно, диван этот являлся семейной реликвией королевской фамилии Беспаловых, а ковер прислал турецкий султан в честь своего поражения в Чесменском сражении с наказом не выбивать из него пыль до визита светлейшего князя Фокина Станислава Павловича. Час великих потрясений пробил, но мадам Беспалова что-то не спешила браться за пылесос.
– Кофе? – спросила она.
– Мы бы не отказались, – кивнул Стас.
– Я бы тоже... Немного подождите, экономка будет с минуты на минуту, она и приготовит вам кофе...
– Хорошо, мы подождем. А не будете ли вы так любезны объяснить нам, где сейчас находится ваш сын?
– Видимо, он уже на подходе к дому. Если он вам назначал, то он обязательно будет...
– А где он был?
– На охоте, господа, на охоте! – величественно повела подбородком женщина.
– На какой охоте?
– Филипп предпочитает соколиную охоту.
– И на кого он охотится?
– На дичь, господа, на дичь.
– А в тюрьме он сидел, случайно, не из-за своего пристрастия к охоте?
– Что вы имеете в виду? – вздернулась женщина.
– Насколько нам известно, ваш сын сидел в тюрьме. И к тому же неоднократно.
– Это недоразумение, господа. Мой Филипп никогда не сидел в тюрьме. Да, несколько раз он уходил в дальние походы...
– Последний раз он вернулся в мае этого года?
– Да, и вернулся с победой. Да вы и сами должны знать, что армия Наполеона наголову разгромлена!
Фокин и Чумаков переглянулись. Диагноз подтверждался – мания величия в тяжелой форме.
Разговаривать с этой безумной женщиной было бесполезно. Она, конечно, может подсказать, где находится ее сын, но как бы не пришлось запрягать лошадей и мчаться за ним в Египет, где он заканчивает строительство очередной пирамиды для собственного погребения...
От бредовых историй Фокина спасла сестра Беспалова. Это была отнюдь не романтическая девушка, а изрядно потрепанная жизнью женщина лет тридцати. Некрасивая, сгорбленная под тяжестью двух сумок. Она зашла в квартиру и первым делом спросила у матери, почему та не спит. Спросила довольно сердито, если не сказать, зло. Мадам Беспалова не стала давить на нее своим королевским достоинством, а молча скрылась в своей комнатушке.
Женщина зашла в комнату, где сидели оперативники. Окинула их усталым неприязненным взглядом.
– Филю ждете?
– А что? – неприветливо и с вызовом спросил в ответ Фокин.
– Ничего. Ходят тут всякие...
– А что, нельзя?
– А что, можно?.. Не будет Фили, не ждите.
– Почему?
– Нет его потому что.
– Это его сейчас нет, а когда будет?
– Не знаю... Ну что вы сидите? Сказано же, проваливайте, пока я милицию не вызвала.
– А мы сами милиция.
Стас представился, предъявил удостоверение.
– Так бы сразу и сказали. Чего он там снова натворил? – бесцветно спросила женщина.
– Да как бы вам сказать...
– Да так и говорите. Опять изнасилование? Вот придурок! – всплеснула руками женщина. – Я ж его со своими подругами знакомила. Говорю, найди себе подругу, женись на ней и бери ее сколько хочешь. Так нет, ему так неинтересно... Может, вы не станете сажать его в тюрьму?
– Это еще почему?
– Так больной он, неужели не ясно. Это у него от мамы... Ну что смотрите? Мама у нас шизофреничка, неужели не ясно? И Филя тоже шизофреник. Его лечить надо, а не в тюрьму...
– Вы думаете, маньяка можно вылечить?
– Запросто. Аминазин, да будет вам известно, творит чудеса.
Похоже, эта женщина сама была жертвой медицинских чудес.
– Если хотите, я вам сейчас объясню, как это делается! – В ее глазах вспыхнул огонек одержимости.
– Не надо! – запротестовал Чумаков. – Мы и сами знаем.
– Ну, если знаете, тогда чего спрашиваете?.. Если Филя буйный, его можно заколоть до состояния «овоща». Знаете, что это такое? Это когда человек похож на растение. Ничего ему в этой жизни не нужно. Он под себя ходит и совершенно этого не замечает, потому что ему все равно, комфортно ему или нет. Если Филей заняться всерьез, то его скоро будет интересовать только одна женщина, та, которая из-под него дерьмо выносит... Ну так что, лечить его будем?
Беспалова спрашивала об этом так, будто сама собиралась колоть ему аминазин. Видимо, она сама проходила эти процедуры, и ей не терпелось опробовать их на своих близких. Теперь ясно, почему мамаша как огня боится свою дочурку. Как бы та не признала ее буйной и не сделала из нее «овощ».
– Будем его лечить. Обязательно будем! – заверил ее Стас. – Только вы должны нам помочь!
– Ну конечно же! Я сама буду делать ему уколы!
