— Ничего, молоток мы ему отремонтируем.
И снова Лелька окатила его плотоядным взглядом. Она явно рассчитывала затащить его к себе в постель. Только Брат сомневался, что это у нее получится. Почему? Самому бы знать на это ответ.
Вместе с Лелькой он вышел на улицу. И носом к носу столкнулся со Славиком. Все это время тот терпеливо ждал его возвращения. И неудивительно.
— Ну что? — спросил он у Брата.
— А ничего, — ответила Лелька. — Забираю я твоего дружка. На работу к себе его взяла. Телохранителем моим будет… А ты что, против?
— Да нет, — замялся Славик. — Но я думал…
— Думал, что он с тобой жить будет. Обойдешься. На вот тебе! — Она небрежно расстегнула свою сумочку, достала кошелек, вынула сотенную купюру, протянула ее Славику. — Отдыхай!
— Вот спасибо! — Того аж затрясло от радости. Он схватил купюру, засунул ее в карман. И посмотрел на Брата.
— Ты это, братан, если будет время, заходи. Где найти меня, знаешь… Всегда буду рад!
— Особенно, если не с пустыми руками, — добавила с усмешкой Лелька.
Но Славик ее не слышал. Он уже включил форсаж и на полном ходу уходил в одном только ему известном направлении.
— Вот так, стольник в кармане, — глядя ему вслед, с изрядной долей цинизма сказала Лелька. — И все — в кусты друзей, в кусты подруг, я сам себе кустатый друг…
— Зачем ты так, — покачал головой Брат. — Не надо о нем там плохо. Он как-никак выходил меня.
— На улице подобрал и к себе взял?
— Да…
— Надо было ему в больницу тебя везти. А он тебя к себе на помойку потащил. А если бы ты ласты склеил?
— А ведь мог бы…
— То-то и оно… А в больнице бы, может, и узнали, кто ты такой.
— Может быть… Ничего, я это сам узнаю… Ну что, пошли?
— Поехали, — уточнила Лелька. И показала рукой на красную «девятку». Не первой молодости, но смотрится очень даже ничего.
— Моя тачка, — гордо сообщила она. — Нравится?
— Ага. Плод трудов праведных?
— Скорее неправедных. Но, извини, чем могу, тем на жизнь и зарабатываю.
— Не надоело?
— А вот мораль мне читать не надо! — отрезала Лелька. И уже более мягко: — В обязанности телохранителя это не входит.
— А что входит?
— Тело мое хранить. И лелеять.
Они подошли к машине. И тут возле них резко затормозил новенький джип. Из него вышли два крепких парня в дорогих кожаных куртках. И вслед за ними выбрался коренастый крепыш с багровой лысиной. Тоже в коже. Уже в годах дядя. Деловой до невозможности, крутой до тошноты.
— А-а, Лелечка, ты! — не очень убедительно изобразил он радость на своем лице.
— Пал Сергеич!..
Лелька тоже попыталась показать, что рада встрече. Но она скорее испугалась. Даже побледнела.
— Ну как наши успехи на сексуальном фронте? — с похабной улыбкой спросил коренастый.
На Брата он не обращал никакого внимания. Будто того рядом не было.
— Да ничего, жить можно.
— Ну-ну… А как насчет моего предложения? Ты подумала?
— Да… — затравленно выдавила из себя Лелька.
— Ну и что?
— Может, не надо? Боюсь я.
— Одна вот боялась. А только платьице помялось. Не бойся, ничего с тобой не будет.
— Но три сотни мужиков — это слишком… Брат никак не мог понять, о чем разговор. Но слушал внимательно.
— Зато рекорд. Знаешь, какая толпа соберется? Знаешь, какое шоу будет? Мы же с тобой такие бабки сорвем!.. А потом на новый рекорд пойдем. Еще больше бабок будет.
— Не смогу я! — захныкала Лелька.
— А я говорю, сможешь! — рыкнул на нее крепыш. — Короче, чтоб ты знала, я уже с журналистами договорился, твои фото им сплавил. Мои люди интервью от твоего имени нарисовали. В общем, все хоккей, пресса вовсю тебя раскручивать начинает. Готовься, скоро лето, будет шоу. Родина ждет от тебя половых подвигов!
— Пал Сергеич, ну хоть убейте, не смогу я триста мужиков принять.
— «Хоть убейте»? — хищно сузил глаза коренастый. — А ведь это мысль. Короче, у тебя три-четыре часа. Телефон я твой знаю. Позвоню и спрошу. Ты дашь мне ответ. Если да — живи. Если нет — пеняй на себя. У меня все!
Коренастый крепыш с подленькой улыбкой потрепал Лельку по щеке. А затем вместе со своими спутниками умостился в джип. И был таков.
— Кто это? — спросил Брат.
— Это Павел Сергеевич, — убито протянула Лелька.
Она затравленным взглядом провожала джип.
— Чего хотел?
Лелька ответила ему уже в машине, когда тронула ее с места:
— Гад он! Самый натуральный гад! Достал он уже меня, сил нет.
— А конкретно?
В голосе Брата появились интонации, с какими говорил этот самый Павел Сергеевич.
— Секс-шоу хочет устроить, деловар хренов. С моим участием. Три сотни мужиков меня иметь должны. По очереди, в течение восьмичасового рабочего дня. Да чтобы все кончили…
— Он что, шибанулся? — возмутился Брат.
— А я про что? Ты только представь — три сотни мужиков. Я же не выдержу…
— Самого бы его подложить.
— Ага, попробуй. Он у нас в авторитете.
— Бандит?
— Что-то вроде того. Чем он занимается, не скажу — не знаю. Но крутой. Сам крутой. И ребят под собой крутых держит. Ну ты их сам видел.
— Ну видел. Ничего особенного…
— Ты что, серьезно? — вылупилась на него Лелька. — Да меня от одного вида этих уродов в жар бросает.
— Так это тебя. Ты ведь женщина.
— А ты, типа, крутой мужик, да?
— Не знаю, крутой или нет. Но в жар меня от этих уродов не бросает. И потом, я твой телохранитель.
— Спасибо, утешил! Да только эти мальчики тебя одной левой. Крутой ты или нет, но их много, а ты один.
— Много — это сколько?
— Ну откуда ж я знаю? Может, десяток, а может, сотня…
— Десяток — это немного, — с деловитым спокойствием сказал Брат.
— Какой ты умный? С чего бы это?
— Не знаю… — пожал плечами. — Сам себе удивляюсь.
Двухкомнатная квартира на седьмом этаже. Дешевые обои на стенах, дешевая мебель. Но все чисто, аккуратно. Порядок, уют. И в холодильнике кусок мяса. Лелька сразу отправила Брата на кухню, сунула ему под нос мясорубку и нож.
— Посмотрим, какой ты крутой!
А сама куда-то ушла.
