Чистый, свежий, чуточку довольный Никита вышел из ванной. И тут же его едва не сбила с ног Лелька. Оказывается, ей тоже нужно в душ. Но нельзя же ломиться в ванную, словно бодливая корова… Хотя нет, это кому-то нельзя. Лельке все можно…
Никита только усмехнулся, когда она исчезла в ванной.
— Путаются под ногами козлы всякие, — услышал он из-за закрытой двери.
Ну вот, теперь он еще и козел… Только он почему-то не злился на Лельку.
Никита причесался, посмотрел на себя в зеркало. Видок у него, конечно, не очень. Шмотки из «Секонд-хенда» — одним этим сказано все. Но ведь бедность не порок… Ага, для дураков это сказано. В мире, в котором он жил, бедность считалась одним из самых страшных пороков. И прошлая жизнь его этому научила. И нынешняя.
Правда, в этом мире уважают и бедного. При одном условии. Если ему есть что сказать. И не словами. А оружием. Как минимум кулаками.
Никита потянулся к своей сумке. Достал оттуда «дезерт игл», сунул его за пояс брюк — спереди и поверх рубахи. Если в таком виде он предстанет перед Мари, та сразу забудет о том, как плохо он одет. Только его появление с пистолетом будет расценено не более чем глупая рисовка.
А потом, ему вовсе не хотелось идти к Мари. Видок у него не тот. Да и что он ей скажет? Попросит у нее отдельную комнату?.. А Мари пошлет его куда подальше. Вместе с Лелькой. Она ведь человек настроения. Захотела — приютила у себя. Вожжа под хвост попадет — выставит за порог в два счета. С нее станется…
Никита сунул пистолет в штаны, утопил его по рукоять. И рубаху пустил поверх брюк. Лег на кровать. Сложил руки за голову, закрыл глаза. В этом положении и застала его Лелька. Она вынырнула из ванной. Чистая, распаренная и, как всегда, голодная. Никита не открыл глаз. Но услышал, как из ее груди вырвалось почти звериное рычание. Он уже знал, что произойдет дальше. И не ошибся.
Лелька легла прямо на него. Но Никита не подавал признаков жизни.
— Умер, да? — услышал он ее голос. — Вот и хорошо…
Рукой она нащупала гульфик его брюк. И с восторгом:
— Ни фига себе!.. А крепкий-то какой!.. Она в момент расстегнула ему ширинку. И вытащила из штанов «ствол».
— Тьфу ты!.. Никита рассмеялся:
— Это всего лишь пистолет…
И перехватил вторую ее руку. Лелька явно намеревалась продолжить свои исследования. А Никита ведь тоже человек…
— Никогда не думал, что ты некрофилка, — хмыкнул он. — Это ж надо, покойников насиловать…
— А у тебя пистолет вместо члена! — не осталась она в долгу. — И вместо мозгов тоже…
— Шла бы ты!..
— Что?
— На кухню бы шла. Твоя Мари тебя дожидается. Кулебяку какую-нибудь к ужину сообрази. Под красную икорку, разумеется. Или лучше под черную…
Лелька выдала несколько нелестных фраз, популярно объяснила, что она о нем думает. И ушла на кухню. К Мари. А Никита остался в комнате. На кровати. Закрыл глаза. И уснул.
Его разбудила Лелька.
— Вставай, ужинать пора…
Никита разлепил глаза. В комнате горел свет. За окнами темно. Поздно уже. И спать хочется больше, чем есть.
— Яне голоден…
— Какая разница? — возмутилась Лелька. — Мари тебя ждет…
— Да ну. Жутко спать охота. Я останусь. А ты иди. Вам и без меня хорошо будет. Посидите, о своем, о женском, потрещите. Молодость вспомните…
— А мы что, уже старые?
— Иди, иди, старушка. Не мешай спать…
— Сволочь ты!
— Спасибо… Ты еще здесь? Лелька направилась к двери.
— Свет выключи… Да, когда стриптиз по старой памяти танцевать будете, меня не зовите…
Вернулась Лелька после полуночи. Подшофе. И, само собой, первым делом разбудила Никиту.
— Я насчет стриптиза. — Она обвела его похотливым взглядом. — Начинать?
Она не стала дожидаться ответа. Врубила музыку и в танце, при включенном свете, начала медленно стягивать с себя одежду
— Я хочу жрать! — заявил Никита.
— Скотина! — разозлилась Лелька. Она перестала танцевать. Уперла руки в бока и зло вытаращила на него глаза.
— Я к нему всей душой, всем телом… А он — жрать хочу!..
— Ага, такую песню испортил… Очень сожалею, но я хочу есть… Там на столе что-нибудь осталось?
— Только тараканы!..
— Тараканы под шубой — мое любимое блюдо! — не моргнув глазом ответил Никита.
Он встал с постели. Одеваться ему не надо — он спал в одежде.
— Смотри не подавись!..
— Спасибо, что о здоровье моем заботишься, — ухмыльнулся он и вышел из комнаты.
По коридору он добрался до лестницы. Спустился вниз. Замер в нерешительности посреди темного холла. Он не знал, куда ему идти.
В доме тихо, темно. Хозяйка уже в своей спальне. У нее бы спросить, где кухня. Но он не знал, где ее комната. Слишком большой дом, слишком много комнат.
Никита увидел дверь, ведущую из холла вправо. Может быть, через нее он и попадет на кухню?..
Он уже вышел из холла, когда со стороны входных дверей что-то щелкнуло. Никита остановился, затаился.
Двери открылись. В холле вспыхнул свет. Никита осторожно выглянул из-за двери. Увидел двух крепких парней. В наглаженных брюках, кожаных пиджаках. На лицах наглые улыбки. Никита подумал, что это вернулся из загранкомандировки любовник Мари. Со своим другом. А как же иначе? Ведь эти парни чувствовали себя здесь не гостями — хозяевами.
— Блин, а где эта коза? Чего не встречает? — спросил один у другого.
— Совсем нюх потеряла, сучка…
— Ниччо, счас разберемся…
И они оба скрылись в дверях, которые, вероятно, вели в комнату к Мари.
* * *
Как будто знала она, что они придут сегодня. С ужасом ждала их прихода. Поэтому и набралась как следует. На пару с Лелькой. И сидела сейчас перед Матвеем никакая, еле языком ворочала. А ему это не нравилось.
— Водочку пьем? — грубо спросил он. Схватил ее за волосы, задрал голову, сверху вниз заглянул ей в глаза.
— Не хочешь на трезвую голову щеки оттопыривать?
С каким бы удовольствием Мари плюнула ему в лицо. Но нельзя. Матвей — парень здоровый. И жестокий. Он не будет с ней церемониться. Запросто врежет кулаком промеж глаз Кто-кто, а Мари хорошо знает, как это больно…
Это у нее сейчас есть роскошный дом и кругленькая сумма на банковском счете. А раньше она была грязью из-под ногтей. В начале девяностых она приехала в Москву с Украины. И сразу стала Мари — дешевой уличной проституткой. Она умела танцевать. И это ей пригодилось. Ей помогли устроиться в стриптиз-бар. Тоже ничего хорошего. Бар так себе, не очень. Стодолларовые купюры под резинку трусиков не засовывали. Если двадцатку сунут — уже праздник. Но Мари быстро нашла способ раскручивать клиента на сотенные купюры. Приватный танец, а затем секс — все виды, кроме анального. Раз, два и готово — сто баксов в кармане. Половина себе, половина распорядителю. Так и жила.
