– Ну, отдам я барахолку, а что дальше? – угрюмо спросил Тимур.
Он не знал, что делать. Вопрос поставлен ребром. И нужно дать однозначный ответ – «да» или «нет». Если «нет», Пацик отвернется от него. И тогда у Слепня будут развязаны руки. Он заручится поддержкой воров и начнет войну против Тимура. И неизвестно, чем все это закончится...
– Дальше ничего, – медленно, с расстановкой произнес Пацик. – Живи дальше, как жил. А Слепень будет барыг на барахолке держать. И никаких рамсов...
– Точно, никаких? – испытующе посмотрел на него Тимур.
– Никаких, – жестко отчеканил законник.
Тимур почтительно кивнул. Всем своим видом дал понять, что верит в силу воровского слова.
– Ну так что? – спросил Пацик.
Он ждал только положительного ответа. И Тимур бы нанес ему смертельную обиду, если бы сказал «нет».
– Договорились, – скрепя сердце согласился он.
Если честно, ему даже льстило, что Пацик в какой-то степени заискивает перед ним. И все потому, что за Тимуром реальная сила. И он, а не кто-то другой может решать, бросать Слепню жирную кость или нет... А кость действительно жирная.
Конечно, белокаменская барахолка не шла ни в какое сравнение с тем же Рижским рынком. Но бабки оттуда шли реальные... А теперь эта лавочка для Тимура закрылась. Теперь там будут пастись блатари...
Но это первая и последняя кость. Только пусть попробует Слепень замахнуться на тот же колхозный рынок. Тимур камня на камне от него не оставит. И на Пацика не посмотрит...
– Да ты расслабься, – глядя на Тимура, с мрачным видом усмехнулся Слепень. – Все путем.
Голос его звучал густо и зычно. Всем своим видом он давал понять, что Тимур перед ним какая-то сявка.
– Заметь, я обратился к уважаемому человеку, – продолжал он. – А ведь можно было решить вопрос на ножах. Но я не беспредельщик. Мне кровь не нужна...
Тимур тоже не хотел крови. Но в последние несколько дней его не отпускало предчувствие большой беды. Хотя, возможно, Слепень здесь ни при чем.
Глава третья
Витя Зонт снисходительно посматривал на вечно куда-то спешащих людишек. Учителя, инженеры, военные – все такие деловые. Думают, чего-то в жизни добились. Ха, да Витя один стоит их всех вместе взятых.
Он не учился ни в каких институтах. Зато занимался тяжелой атлетикой и чисто культуризмом. У него нет образования, зато у него груда мышц. Эти гнилые интеллигенты только глянут на него и сразу забывают про все свои достоинства. Глазки опускают, губки поджимают и спешат обойти его стороной. Боятся. И правильно делают, что боятся. Он – крутой. А они – тьфу...
Зонт упивался своей крутизной и могуществом. Этот пятачок вокруг станции «Ленинский проспект» – чисто его территория. Здесь крутят фишку наперсточники, за которыми он должен смотреть.
А чего за ними смотреть. У них все путем. Вон толпа возле «станка» собралась. Воздух такой густой от игрового азарта, хоть ножом его режь. Весело шуршат разноцветные бумажки с портретом дяди Ленина...
Стоп! А это что за дела?.. Это какие-то левые каталы. Смуглая кожа, черные усы. Низовые крутят колпачки, подставные будоражат толпу. А вот бойцов не видать. Видно, эти фраера не позаботились об охране...
– Мотя, я не понял, что за дела? – взревел Зонт.
– Да это чернота, в натуре! – набычился его напарник.
Такой же узколобый качок, как и сам Витя.
– Я трубею без баяна! Понаехали тут дети гор, бля!
Зонт решительно направился к низовым. Толпа шарахалась от него в стороны. Самые сметливые из зевак уже спешили слинять с этого пятачка, обещающего стать полем боя.
– Какого хрена! Это наша территория! – рявкнул Витя.
Фанерная доска с наперстками с треском разлетелась под его ногой.
– Чурки поганые! – загудел Мотя.
Под его могучим кулаком хрустнул нос одного кавказца. Правильно, так их. Чтобы знали, как лезть на чужую территорию...
Витя уже праздновал победу, когда на его голову сзади опустился обрезок стальной трубы. Мотю тоже сбили с ног. Какой-то черноусый крепыш со всей силы зафиндячил ему кастетом по хребтине...
Оба братка лежали на земле и корчились от боли. А над ними возвышались четыре джигита в вареной джинсе. На улице жара, а они в куртках, мелькнуло в мутнеющем сознании Вити. Еще бы шапки каракулевые надели... Точно, это кавказцы...
Один джигит склонился над ним. Оскалился в оскорбительной ухмылке.
– Теперь это наша территория, ты понял?
– Чья ваша? – с трудом выдавил из себя Зонт.
– Наша, чеченская...
Блин, Костыль же предупреждал, что «чехи» сейчас в большой силе. Не надо было так лихо на них наезжать. Надо было сначала осмотреться...
– Ладно, хрен с вами, – поморщился Витя.
– Да хрен-то с нами, – осклабился «чех». – И для вас... Вали отсюда, ишак. И передай своим, что это теперь наше место...
Зонт с трудом поднялся. Помог встать Моте. И вместе они, хромая и падая, потащились к стоянке такси.
Людская толпа почему-то не торопилась расступаться перед ними. Совсем оборзели граждане...
– А ну пошли отсюда! – зарычал Витя.
Но толпа грозно загудела в ответ.
– Что за безобразие? – возмущались одни.
– Милиция! – орали другие.
Но Зонт и Мотя не обращали на этих крикунов никакого внимания. Они шли напролом. И люди отскакивали от них как мячики. Пусть они уступили «чехам», но это не значит, что какая-то ботва должна смеяться над ними...
Братки растолкали граждан, впихнули свои тела в подъехавшую желтую «Волгу» с шашечками.
До кафе «Стратосфера» рукой подать. Не прошло и пяти минут, как они уже стояли перед своим «бригадиром».
Костыль ловил кайф под струей кондиционированного воздуха. Смолил «Мальборо», цедил через трубочку апельсиновый сок. Отпадная путана только что сделала ему качественный массаж. И он до сих пор млел от полученного удовольствия.
Не жизнь, а малина. Белокаменские пацаны – это круто. А он не просто «бык». Он «бригадир». Кореш самого Тимура. В его распоряжении целое кафе, носит он только фирменное шмотье, развлекается только с профессиональными путанами. А их у него около десятка. Тимур не возражал, когда он взял под свою опеку этих девок. Пусть работают на «общак»...
Да, жизнь у него в самом деле малиновая. Красота. Никаких наездов. Никаких напрягов. Типа, в Багдаде все спокойно...
Только вот иногда картинку портят всякие придурки вроде этих тупоголовых качков. У одного рожа вся окровавленная, другого в бараний рог от боли скручивает – еле на ногах стоит...
