Тимур остановился возле своей машины. И тут же перед ним появились два парня. Он ожидал увидеть двух крепких молодцев. Но Рубак и Солдат не отличались атлетическими формами. Оба среднего роста, в плечах не очень. Но в них чувствовалась внутренняя сила.
– Какие проблемы, пацаны? – спросил Тимур.
– Да вот, пострелять хотим, – криво улыбнулся первый.
– Ты Рубак?
– Не, я Солдат. А Рубак, вот он! – показал он на брюнета с тусклым взглядом.
Сам Солдат – как сгусток энергии. С ноги на ногу переступает, плечи то опускаются, то поднимаются. И взгляд живой, подвижный. Правда, муть в них какая-то гнилая.
– В кого стрелять хотите?
– Да в «чехов», в кого ж еще? – глухо отозвался Рубак.
Он стоял с понурой головой и о чем-то сосредоточенно думал.
– Духи совсем оборзели, – добавил Солдат. – Валить их надо. По-тихому, из-за угла... Как тебя завалить хотели, так и мы с «чехами». А по-другому с ними нельзя...
Тимур кивнул. Как раз такие отчаянные пацаны ему сейчас и нужны.
– Вы в Афгане воевали?
– Ага, воевали! – гордо расправил плечи Солдат.
– При чем здесь это? – недовольно поморщился Рубак. – Афган тут ни при чем. Там одна война, здесь другая...
– Но война.
– Война, – поспешно кивнул Солдат. – И мы будем стрелять...
С оружием у Тимура проблем нет. И с исполнителями, похоже, тоже...
Завтра «стрелка» с «чехами». Но Тимур не станет подтягивать пехоту на карьер. Не будет он тереть с чеченами по понятиям. Он перенимает их тактику – мочить из-за угла. А по-другому с ними нельзя. Другого языка дети гор не понимают...
Глава двенадцатая
Ахмад считал себя настоящим джигитом. И не важно, что в самой Чечне он не прожил и дня. Он родился в Краснодаре. В шестнадцать сел за решетку. И началось его путешествие по Союзу. После третьей отсидки он оказался в Москве, сошелся с братьями по крови. И до сих пор ни о чем не жалеет.
Раньше он угонял машины. Сейчас под ним целая «бригада». Больше десятка отчаянных джигитов, всегда готовых пустить кровь неправедным гяурам. Сам Ахмад недавно принял ислам. И считал себя ярым слугой Аллаха.
Сейчас под его ногой лежал и дергался неверный. Ахмад не сошелся с ним в вопросах веры. Несчастный русский коммерсант не считал ислам единственно правильной религией. Ну и к тому же он отказывался платить Ахмаду. А должок за ним солидный. Четыреста тысяч рублей.
И Ахмад должен вытрясти эти бабки, иначе Алихан поднимет его на смех. А смех – это смерть для храброго джигита...
Ахмад надавил ногой на горло. Жертва захрипела, забилась под ним. Ахмад убрал ногу.
– Платить будешь? – спокойно спросил он.
– Нет... Нет у меня таких денег! – с ненавистью и вместе с тем умоляюще смотрел на него русак.
– Ну, на нет и суда нет!
Ахмад зевнул с показной ленцой. Затем оторвал кооператора от пола, схватил его за волосы и поднес к горлу кинжал.
– Сейчас я тебя от уха до уха...
Всем своим видом он давал понять, что обязательно исполнит свою угрозу.
– Не надо! – чуть не родил от ужаса терпила.
– А деньги?
– Я найду деньги!
– Ну вот! – обрадовался Ахмад.
Он лично поднял жертву с пола, помог ему отряхнуться. И как лучшего друга пригласил за стол.
– Нет, я как-нибудь в другой раз, – попытался отказаться кооператор.
Ахмад сильно ударил его кулаком в солнечное сплетение. Русак согнулся в три погибели и рухнул на пол.
– Нельзя отказываться, когда тебя хорошие люди за стол приглашают. Грех это большой. А грешников наказывают, да... Ну так что, кушать будешь?
– Да-а...
Но застолья не получилось. Только Ахмад сел за стол, как позвонил телефон.
Звонок оказался тревожным. Русские братки наехали на совместное предприятие «Сыртэкс». А это очень доходная точка. И Ахмаду будет худо, если он не вернет ее обратно.
Впрочем, волноваться особенно нечего. Сейчас в Москве полным-полно диких банд. Крепкие пацаны выползают из подвалов, вооружаются монтировками и с ходу наезжают на кооператоров. Пусть наезжают. Только Ахмада пусть не трогают. А кто тронет, тому кранты...
На «Сыртэкс» могли наехать какие-то залетные. Но это могла оказаться и серьезная банда. Поэтому Ахмад взял с собой всех своих бойцов, которые оказались под рукой.
К «Сыртэксу» его «бригада» подтянулась на двух тачках. Ахмад первым вышел из машины. На входе в офис два бритоголовых качка в кожанках. Круто смотрятся. Но так же круто они и обсираются. Они только увидели Ахмада, и у них уже затряслись коленки. А когда он ринулся на них, они юркнули в здание и быстро закрыли за собой двери.
А двери тяжелые. Их одним махом не вышибешь. Ахмад посмотрел на ворота. На его тонких губах заиграла хищная улыбка. Ворота были приоткрыты. И через них он легко проникнет во двор, а там рабочий вход – деревянная дверь, которую любой салага легко вышибет ногой.
Он первым ворвался во двор, вслед за ним туда втянулись его джигиты.
Деревянная дверь открылась сама по себе. И во двор хлынула толпа крепких парней в кожаных куртках. Человек пять.
Ахмад хищно осклабился. Пять «быков» для него не помеха. Его бойцы уже выхватывают кинжалы. Сейчас они разберут этих придурков на запчасти.
Э-э, а это что такое?
«Быки» выхватывают из-под курток стволы. Пять «волын» – это действительно круто. Ахмад остановился как вкопанный. У него не было никакого желания утяжелить свою голову на девять граммов.
– Че за дела, пацаны, а? – громко спросил он. – «Пушки» уберите. Мы же с миром пришли. Давайте договоримся, да?..
– С ними договаривайся, – нехорошо улыбнулся один качок.
И кивком головы указал на ворота.
Ахмад обернулся и с ужасом увидел, как из-за штабелей досок выходят крепко накачанные парни. Их было много. Человек двадцать. Они без стволов. Но у всех в руках бейсбольные биты.
Проклятые гяуры! Они нарочно заманили Ахмада в засаду. На этом дворе нет посторонних глаз. Никто не вызовет ментов. Рассчитывать можно только на себя...
Ахмаду было страшно. Но он спрятал страх. Собрался сам и постарался настроить на боевой лад своих джигитов. Он готов был драться до конца... Но русаки лишили его этой возможности. Они всем скопом обрушились на него. И сразу две биты приложились к его голове. Ахмад мгновенно потерял сознание...
Очнулся он в том же дворе. Рядом валялись его бойцы. Некоторые уже пришли в себя, пытались подняться на ноги. Другие бездвижно валялись на земле с проломленными черепами.
