– Да жива Рита, – криво усмехнулся Скопец. – Чего и тебе желает...
– Только вопрос, желаем ли этого мы, – презрительно скривился Холера.
– Короче, кто Риту порезал? – жестко спросил Тимур.
– Порезали?.. А ее разве порезали?.. Но это не я...
– А кто?
– Я не знаю... Может, вы от них, откуда я знаю...
Хачика колотил мандраж. Видно, не слабо его зашугали уроды, которые изнасиловали Риту. Может, они и ему вдули?.. Тимур презрительно усмехнулся.
– Нет, мы сами по себе. И козлов тех ищем... А ты подскажешь нам, где их искать...
Гарик ему поверил.
– Да я не знаю, кто они такие, – успокаиваясь, начал он. – Мы с Ритой просто на берегу сидели...
– Просто?! – истерично взвизгнула баба. – Просто сидели?!.. Знаю я эту Ритку. Сучка!.. Так ты с ней был, кобель несчастный!..
Пришлось успокаивать ее. Хачик сам с этим справился. Отправил ее к себе домой. И облегченно вздохнул, когда эта дура исчезла.
– Ну так что, сидите вы с Ритой на берегу... – Тимур спешил продолжить разговор.
Эта крашеная блондинка натуральная истеричка. Сейчас еще возьмет и милицию вызовет. Надо ноги поскорей уносить. Тимуру однажды на своей шкуре довелось узнать, что такое ментовка. Посадить не посадят, а на ночь в отделении запрут. Еще и по почкам пинками пройдутся. Менты, они ж от скуки на все руки. И на ноги тоже...
– Ага, сидим, значит. Вино пьем, то да се... А тут какие-то скоты. Меня за руки схватили, куда-то потащили, к дереву привязали... А потом отпустили. Сказали, что если ментам стукну, хана мне... Но вы же не менты, правда?
Типичное трухло. Гниль болотная... Тимур не мог смотреть на него без презрения.
– Я думал, они машину мою заберут... А они нет, отдали ключи...
– Ты сел в машину и уехал, так?
– Так...
– А Рита?.. Рита осталась, да?
– Ну, осталась... Я думал, она сама хочет с ними остаться...
– Мурло ты, понял ты кто!.. Короче, как выглядели эти уроды?
– Ну, я только одного запомнил... Но я не помню, как он выглядит. Ну, высокий. Крепкий такой. Майка синяя... Еще что... Да не помню я... А-а, да, у него еще перстень на пальце выколот. Он когда мне кулак показывал, я его увидел...
– Что за перстень?
– Ну, кто на зону ходил, у тех у всех перстни. У этого просто перстень. Темный прямоугольник, и все...
– Еще что помнишь?
– Да что еще, ничего... А, да, темно было уже. Ну, вечер уже был, да. Лиц не видно было. Ну, почти... Нет, честное слово, больше ничего не помню...
Похоже, больше ловить здесь нечего. К тому же улова хватало. Тимур вспомнил, у кого он видел такой перстень. У Черта... А чем эта шваль занимается? Шарится со своей кодлой вдоль реки и выискивает баб. Полину с Инной трахнуть не получилось. Зато Рита пошла на съедение... Отодрал бабу, да еще ножом ее пописал. Гасить таких уродов надо. Без базара гасить...
* * *
Митя Ерш ходил на зону три раза. В общей сложности провел там четырнадцать лет. И его не за какую-то муру замели. Он считал себя правильным вором. Жил по понятиям, все такое.
Раньше к нему не подступись. Тимур хорошо помнил, как лет семь-восемь назад он выписывал круги по Выселкам. Кепка на глазах, в зубах цыбарка, руки в брюки, в кармане нож-лисичка. Сейчас все по-другому. С последней отсидки Ерш вернулся без правой руки. Жизнью, говорит, придавило.
Со старыми кентами он больше не водился. Жил на пенсию по инвалидности, с мужиками в домино резался, самогон жрал. О жизни своей лагерной рассказывал. Про руку отрубленную ничего не говорил, а обо всем остальном – всегда пожалуйста.
И сегодня с готовностью откликнулся на просьбу Тимура.
– Перстень, говоришь. Темный прямоугольник... – Ерш задумчиво вознес к небу глаза. – Есть такое... Это, если наполовину темный, поперек, – это значит «не подам менту руки». А если по диагонали... Если по диагонали – это парашник. На чуханов обиженных такую лабуду цепляют... Еще бывает темный, а посредине светлая полоса. Это, типа, прошел зону. Нормальный вариант, без западла. А если три точки на этой полосе, значит, прошел зону вафлером, понял? У нас все петушары такую масть носили, сечешь?..
– Да я-то секу. Только я тебя про темный прямоугольник спрашиваю...
– Есть и такое, – с хитрым прищуром посмотрел на Тимура Ерш. – Все темное – это от звонка до звонка... Я тоже от звонка до звонка срока свои мотал. И что, видишь у меня такой лепень?.. Не видишь. Потому что нет пальцев. На зоне остались... Но я бы себе такую фиговину лепить не стал. Потому что за черной меткой белая полоса с тремя точками остаться может. Улавливаешь смысл?.. На зоне петух со своей мазней ходит, а на воле все чернотой замазывает. Получается, он нормально от звонка до звонка срок мотал. А он пидор. Самый натуральный пидор!.. Ты это все зачем спрашиваешь?
– Да гад, который Ритку порвал, у него чернота на пальце. Он тоже срок мотал...
– По какой статье?
– Да не знаю, – пожал плечами Тимур.
– А ты покумекай, да. Он Ритку силой распечатал. Насильник он, по жизни... Значит, и на зону за мохнатый сейф пошел. А там его и опетушили. В смысле, пидором заделали... Слышь, я это к чему порожняк с полосами да точками погнал. Да к тому, что этот козел кочетом на зоне мог быть. А так оно и есть. Бля буду, если не так... Погоняло у него какое? Я, если что, справки насчет него наведу. Есть у меня один кент. Он это дело в два счета прокусит... Ну так как погоняло?
– Черт.
– Черт?! – презрительно скривил губы Ерш. – Да это вафло, по жизни... Черт на зоне – это чуть лучше, чем петух... Он что, этот муфлон, еще и козыряет своим погонялом?
– Ну да, кодла у него своя. Типа, крутой...
– Знаю я этих бакланов. На зоне с параши жрут, а на воле пальцы веером... А у самого дупло как труба у парохода... Ты это, делать с ним что собираешься? За Ритку спросить надо, да. Наша баба. Хоть и лахудра, но лично я бы за нее спросил. Только куда мне с моей культей?.. Ну так что делать собираешься?
– Да что-нибудь придумаем... Ладно, пора мне. Пацаны ждут...
Сразу после разговора с Ершом Тимур отправился на дискач. Хотя, если честно, идти туда не хотелось. И вовсе не потому, что можно нарваться на «обезьян» с шинного завода. Драки его не пугали. Даже в кайф кулаками помахать.
Девки на танцах клевые. И одеваются отпадно. Джинсы забугорные, шелковые блузки «маде ин не наше». Все чики-пуки. Тимур может крутовать перед ними сколько угодно. Его будут бояться. Но ни одна клевая девчонка не захочет пойти с ним. Таким девочкам нравятся модные мальчики. А оборванцев они обходят стороной. А Тимур, как ни крути, и есть оборванец. Дитя трущоб.
