А может, этот Волчара совсем не такой, как о нем говорят? Похоже, он мужик ничтяковый. Свой в доску, в натуре.
Витя решил заговорить первым.
— Если ты, начальник, думаешь меня на людей расколоть, то дохлый это номер. Отвечаю!
Мох никогда не сдавал своих корешей.
Волчара ничего не сказал. Только улыбка его стала еще шире. И он снова наполнил его стакан. Все, что оставалось в бутылке, вылил. Себе ни грамма не оставил.
Витя снова приложился. И ему уже стало не просто хорошо, а хорошо невыносимо.
— Ты мне предъяву бросай, начальник. Я за свои дела отвечаю. Хату взял, за это на срок пойду, мне ведь не привыкать…
В голове шумело. Язык заплетался. Чувство реальности уходило как песок сквозь пальцы.
— Предъяву? — искренне удивился Волчара. — О чем ты?
Его слова доносились откуда-то издалека.
— Ты ведь ни в чем не виновен. Ну, подумаешь, в хату чужую влез да пузырь водяры раздавил. Если за это каждого сажать, то тюрем на всех не хватит. Понимаешь?
— Понимаю… — тупо покачал головой Витя.
— Ты же ведь из хаты ничего не взял. Так?
— Так…
— А вот твои корешки взяли много. Пока ты спал, они все из хаты вынесли. И хозяина убили.
— Чо?!
Витя почувствовал боль в глазницах — это вываливались из орбит зенки.
— Через плечо! Кореша тебя подставили конкретно. Понял? С хаты все намыли, а потом хозяина замочили. На пике твои пальчики…
— Да не убивал я! — Для пущей убедительности Витя ударил себя кулаком в грудь.
— Я знаю. Но корешки твои на тебя показывают. Ты, говорят, чувака замочил!
— Где они, козлы? — сквозь зубы процедил Мох.
— Как где? — удивился Круча. — В «кутузке». Мы их вчера вместе с тобой закоцали. Они уже и показания дали. И не в твою, брат, пользу…
— Кто меня подставил? Брыль, Нипель, Кусок… Кто конкретно?
— Брыль и Кусок, — Круча думал недолго. — А вот Нипеля мы не достали. Ушел, гад… Только он может доказать, что ты никого не мочил…
— Да не мочил я никого! — взвыл Мох.
— Короче, каждый человек кузнец своего несчастья. Сейчас ты мне выложишь все как на духу. Кто такой Нипель, где его найти. И всю свою кодлу мне сдашь…
— Да не в жизнь! — закипел Мох.
— Дятел ты. Я же все знаю. Просто я хочу, чтобы ты мне все сам рассказал. Будешь хорошим, будем с тобой дружить. Будешь плохим, по «мокрой» статье на зону уйдешь…
— Да не убивал я никого!
— А вот это мы проверим!
Взгляд Дяди Опера заледенел. От него вдруг дохнуло могильной сыростью. Страх сковал Витю. Он чувствовал себя кроликом перед удавом. Язык его сам по себе соскочил с привязи. Он и опомниться не успел, как сдал и Хаву, и Нипеля, и Брыля, и Куска, и всех, всех, всех…
* * *
Федот Комов, Эдик Савельев, Рома Лозовой и Саня Кулик. Это его опера. Его команда. Старшие оперуполномоченные или просто, это неважно. Главное, ребята боевые, настоящие менты, от пяток до макушек.
Не каждому начальнику отделенного угро позволено подбивать штат под себя. Но Степан Круча «не каждый». У него связи везде, и в низах, и в верхах. Под лежачий камень вода не течет — этот афоризм формула его жизни. Он постоянно в движении, крутится, вертится, все время в поисках, в делах. Даже вчерашняя пьянка в ресторане не просто так. Правильное застолье, оно ведь еще крепче сплачивает команду.
— Рома, тебе что, на завтрак лимоны подавали? — спросил Круча. — Чего такой кислый…
Рома самый младший среди них. Двадцать четыре года, старший лейтенант. Физически развит хорошо, мастер спорта по самбо. Огневая подготовка на «отлично». Рост сто восемьдесят, в плечах размах. Но на фоне других оперов он смотрится не так чтобы уж очень. Вот уж бог послал Степану богатырей. Федот, Эдик, Саня — хоть на конкурс по бодибилдингу выставляй.
Вообще-то Круча никогда не был в восторге от качков. Сила у них какая-то показная, и мясо в мышцах такое же хлипкое, как в «ножках Буша». А потом, худые — они более верткие, что ли.
Но его опера не из этих доморощенных шварценеггеров. Сила в них самая что ни на есть настоящая. И с реакцией все в полном порядке. В рукопашном бою они мастера, и стреляют превосходно. Но главное, мозги у них смазаны как надо. На оперативно-розыскной работе собаку съели.
Его команда — его гордость. Не зря столько сил и времени затрачено, чтобы собрать этих ребят вместе, сбить их в крепкую ментовскую стаю. С такой командой Степан мог горы своротить.
— А головка бо-бо, — осклабился Федот. — Водку пьянствовал..
Этот на матерого уголовника похож. Грубое обветренное лицо, взгляд исподлобья. Разве что «феней» разговор не пересыпает, пальцы веером не крутит, татуировок не наблюдается. И походка вроде обыкновенная, не вразвалку.
— Тебе хорошо, у тебя в голове одна кость, — огрызнулся Рома. — А у меня серое вещество, с беленькой не всегда совместимое…
— Это ерунда, — сказал Круча. — Ты, Рома, и на ногах крепко держишься, и голова соображает. А кисляк это не беда. На задержание сейчас едем, развеешься, ничего не останется…
Ребята оживились. Задержание — это куда лучше, чем в бумагах ковыряться, отчетность по каждому пустяку составлять. Им живое дело подавай.
— Кого брать будем? — Саня рвался в бой.
— Слышали про идиота, который по пьяни вчера погорел?
— Значит, расколол его, Степаныч!
— Ага, на восемь краж. И все наши. А еще куча по другим отделам. Но это не суть важно. Короче, крадунов брать едем. Витя Мох наколку на их «малину» дал…
В это время зазвонил телефон. Степан взял трубку
— Степан Степаныч, обижают, — послышался плаксивый голос Леньчика Иванцова.
— Кто? Конкретно?
— Да пришли тут, права качают. Крыша, говорят, у тебя дырявая, пора чинить…
Круча понял, про какую «крышу» он говорит. Только «крыша» эта не дырявая. И кое-кто в этом скоро убедится.
— Где эти уроды?
— Да у меня тут, сидят, жрут…
— И не давятся?
— Не-а…
— Жди, я сейчас!
Степан мягко опустил трубку на аппарат.
А задержание?.. Задержание потом.
— Ну что, мужики, наша «крыша», говорят, дырявая…
— Да ну, какая сука! — взбеленился Федот.
— А сейчас узнаем… Пошли!
Служебный «уазик» трогать не стали. Задание строго конфиденциальное, в служебные рамки никак не укладывается. Поехали на «Волге» Степана, он сам за рулем. Никто не мог водить машину лучше.
