— А бабки где ныкают, сказал?
— Ну как же. Сразу…
— Ну и отлично. Давайте тачку подгоняйте. От моего надо избавляться…
— Все понял…
Степан вернулся в свой кабинет. И встретился глазами с арестованным. Увидел в его взгляде звериную настороженность. Но желания говорить в нем еще не проснулось.
Появились Рома и Саня.
— Все готово, командир…
— Крюк взяли?
— Ну а как же…
— Берите его…
Задержанного взяли за руки и потащили к машине. Степан тем временем зашел в кабинет к Федоту.
Уголовная рожа сидела на табуретке в углу кабинета и затравленно глядела на Степана. В глазах у него страх и боль. Видно, Федот пару раз сделал массаж на почки.
— Ну как?
— Все в порядке, товарищ майор! — сорвался с места Федот и вытянулся в струнку.
Хорошо играет, ничего не скажешь.
— Железнодорожные кассы их рук дело? Сознается?
— Ну, чего молчишь? — с лютой ненавистью посмотрел на бандита Федот. Тот аж весь сжался.
— Да я уже говорил, — затарахтел он. — Мы были…
— Ну и отлично. Мой тоже раскололся. Так что все в полном соответствии. Продолжайте, товарищ капитан…
— Есть, товарищ майор!
Степан уже собирался выходить, когда словно бы что-то вспомнил.
— Как главаря кличут? — обернулся он к арестованному.
— Гнедой…
— Не врешь, это хорошо…
Главарь уничтоженной банды сидел на заднем сиденье в «уазике». Справа Рома, слева Саня. За рулем Кузьмич, штатный водитель. Гнедого можно было кинуть на самый зад, зарешетить. Но он должен слышать, о чем говорит Степан. Хотя его слова как будто и не предназначались для его ушей.
— Где крюк? — спросил он, усаживаясь на переднее сиденье.
— Да вот…
Кулик достал откуда-то и взвесил на руке стальную цепь с острым крюком на конце. На таких свиные туши за ребра подвешивают. И Гнедой, похоже, понял это. Его взгляд забегал.
— Отлично… Давай, Кузьмич, к вагончику гони, за озером который. Ты знаешь где…
На Гнедого Степан не обращал никакого внимания. Будто его здесь и не было.
Всю дорогу в машине висело напряженное молчание. Словно его нарочно нагнетали. А так оно и было. Гнедой раскисал на глазах. В конце концов он не выдержал.
— Э-э, начальник, что за дела? — Язык его развязался.
Только на этот раз молчал Степан. И опера не торопились отвечать.
— Не, ну чо такое? Куда вы меня?.. Э-э, я ничего не понимаю…
А «козел» уже трясся по ухабам проселочной дороги.
— Что это за цепок? Зачем он? — скулил Гнедой.
Но ему по-прежнему никто не отвечал. Это не просто давило на его психику. Это срывало его с катушек. И он сорвался. Задергался в руках Лозового и Кулика. И тут же тяжелый Санин кулак вмял его живот до самого позвоночника. Тот захрипел. Но дергаться перестал.
Когда машина подъехала к вагончику за озером, Гнедой был никакой.
Вагончик этот у третьестепенной дороги в самом глухом месте у Глубокого озера поставил какой-то дебил-кооператор лет десять назад, в самый разгар перестройки. Думал что-то вроде трактирчика здесь открыть. Да только скоро понял, что клиенты у него будут лишь по большим праздникам вроде «маевки», когда горожане толпами на природу выезжают. А в будни к нему даже рэкетиры не заглянут. И он решил бросить это гиблое дело.
А вагончик остался. Он уже тогда был дряхлый. А сейчас и вообще ни для кого не представлял интерес.
Кулик взял цепь и с ней вышел из машины. Гнедой провожал его взглядом, полным ужаса.
— Пошел! — Лозовой с силой вытолкнул его из салона.
Вышел сам, схватил его за шкирку и потащил к вагончику, где уже скрылся Саня. Но внутрь заводить не стал, швырнул на землю перед самым входом.
— А может, его просто пристрелить? — вроде бы нехотя спросил он у Степана. — Все равно, где бабки, мы уже знаем…
— Бабки-то мы заберем, не вопрос. Мне, кстати, хату обставлять надо…
— Ну так чего зря время терять. Давай в землю его, а сами за бабками…
— Не-е, — лениво ответил Степан. — Спешить не будем. Пусть эта гнида помучится. Как Игорь… Ты помнишь его…
— Ну да.
— Игорь кореш мой. В «Гордон» охранником устроился. А эта падаль его из автомата завалила. Долго Игорь мучился, очень долго. А потом умер. Уже в больнице…
Дело по ограблению железнодорожных касс висело за отделением. И Степан постоянно отслеживал информацию о случаях ограбления в столице. Захват кассы в компьютерном салоне «Гордон» и убийство охранника он справедливо отнес на счет банды, за которой охотился вместе с муровцами.
Из оперативной сводки он знал фамилию, имя и отчество убитого.
— Да это не я его! — заскулил бандит. — Его Семафор замочил…
Ну вот, процесс раскола начался. Осталось только его ускорить.
— А мне какая разница? — вяло усмехнулся Степан. — Главное, Игорька уже не вернуть… Саня! — крикнул он в утробу вагончика. — Цепь закрепил?
— Ага! — послышалось оттуда.
— Зачем вам цепь? — взвыл Гнедой.
— А хлебало тебе носками твоими стоячими забьем, а самого за ребро и на крюк, — без всякой злобы, спокойно объяснил Круча. — А потом паяльной лампой чуть-чуть пройдемся… К вечеру сдохнешь. А там тебя и закопаем…
— Вы не имеете права! Меня должны судить! По закону…
— У меня свои законы, — хищно сузил ледяные глаза Степан. Его голос звучал зловеще. — И я тебя уже осудил. Ты же знаешь, кто такой Волчара…
— Не надо! Прошу вас! — Гнедой был полностью деморализован. — Я все скажу… Осталось только его добить.
— Поздно, — вздохнул Рома. — Твой подельщик уже во всем сознался…
— Да что он знает! — презрительно скривился Гнедой. — Он у меня совсем недавно. В натуре, мужики, он же ни хрена не знает. Так, малость…
— Так чего ж ты раньше молчал? — будто бы удивился Степан.
— Так вы ж не спрашивали…
— Ладно, будем считать, что у тебя появился шанс. Сейчас мы тебя в отделение свезем. Я вызываю следователя, и ты подробно ему все излагаешь. Договорились?
— Да! — Гнедой ожил.
— А пока один вопросик…
— Да хоть сто…
— Железнодорожные кассы в Битово твоих рук дело?
— Да, мы их намыли. Век воли не видать!
— Да ты ее и так не увидишь… Кассы собирались брать четырнадцатого апреля. Но перенесли сроки.
