«Папа» пришел в себя. Мало того, он понял, что его не собирались убивать. Просто запугали. И этим вытащили из него информацию, за которую ему могут голову оторвать. Ему стало страшно.
— Нет никакого Сверчка, — сказал он. — Я это так, голову вам задурил. Чтобы жизнь себе сохранить…
— Так мы можем повернуть назад, — как на полного идиота посмотрел на него Степан. — Сначала подвесим тебя за яйца, а затем за шею…
— Не подвесите, — не очень уверенно сказал «папа».
— Правильно, не подвесим. Лень возвращаться… А про Сверчка ты не соврал. И выведешь нас на него… Иначе тебя повесят другие. По-настоящему…
— Кто?
— А тот дядя, которого мы ищем… Мы его возьмем. И скажем ему, что это ты нас вывел. И запись ему прокрутим…
— Какую запись?
— Мы же весь разговор на диктофон брали. Сечешь?.. Так что сдавай Сверчка, пока мы его сами не нашли…
— А ведь найдем, — добавил Рома. — И тогда тебе, козел, писец будет…
— Возьмем Сверчка, тебя отпустим. И кента твоего. Никто ничего не узнает… Если, конечно, в милицию не побежишь…
— Зачем в милицию?
— А чтобы на нас пожаловаться…
— Да что я дебил, что ли. Вы же сами менты…
— Тебе же говорят, мы общество разгневанных отцов…
— Вы это моим «дочкам» скажите, может, поверят… А мне лапшу на уши вешать не надо. Менты вы. Беспредельные менты…
— Точно, беспредельные. В войне с такими уродами, как ты, для нас нет предела…
— Да я понимаю…
«Папа» и в самом деле все понимал. Поэтому и сдал Сверчка с потрохами. Мало того, он назвал еще несколько имен таких же, как и сам, подонков.
* * *
Герман подпрыгнул, схватился за трубу газовода, подтянулся, внес свое тело на козырек. Распластался, замер, прислушался. Вроде все спокойно.
Он достал из сумки три консервные банки. Они были вскрыты, крышки с драными краями уродливо оттопыривались кверху. Но это вовсе не значило, что они пустые. В них пластид, очень дорогая и мощная взрывчатка.
Банки он не укреплял. Просто оставил их лежать на крыше козырька. Если кто завтра посмотрит сверху, то ничего необычного не увидит. Подумаешь, консервные банки. Может, из окна кто бросил или пацаны дворовые на козырьке пировали.
Герман спрыгнул на землю, шмыгнул под ближайший куст и затаился. Вокруг тишина. Ни одной живой души вокруг. Можно уходить…
Он беспрепятственно добрался до парка. Бревенчатый теремок, забава для детей. Только никто в нем уже давно не играл. Засрали теремок, в самом буквальном смысле этого слова.
Нечистоты, вонь… Но придется терпеть. Теремок — отличное место, откуда можно наблюдать за подъездом, из которого будет выходить Болотов. И для стрельбы идеальная позиция. А еще пути отхода. Выскочил — и сразу в кусты. Ровные, аккуратно подстриженные, они выстроены в два ряда, как боевая траншея. И тянутся далеко, примыкают к оврагу, а оттуда рукой подать до моста-эстакады, по которому в сторону Москвы идут машины.
Но до утра еще далеко. И вовсе не обязательно всю ночь пропадать в вонючем домике. Поэтому Герман устроился в кустах, затих. Надо немного поспать. А как начнет светать, он достанет из большой спортивной сумки рулон брезента, застелет им пол в теремке, заберется внутрь. Затем из той же сумки достанет винтовку, приготовит ее к бою, положит рядом с собой. И затаится. Будет ждать, когда появится Болотов…
* * *
Была уже поздняя ночь, когда они подъехали высотному дому на Ленинском проспекте. Сутенер назвал номер квартиры, в которой Сверчок содержал притон.
— Он чисто по заказам работает. Своя клиентура, все проверенные люди. Звонят ему, девочку заказывают, и работа пошла, — объяснил «папа».
— Дверь кому попало он, понятное дело, не открывает…
— Само собой. А дверь у него конкретная, хоть кувалдой бей, хоть из пушки стреляй…
— А это кто такие?
У подъезда остановилась новенькая «Тойота». Из нее вышел плотной комплекции паренек в белом пиджаке, за ним — совсем еще девочка в пышном нарядном платье. Белые гольфы, огромные банты. Красивая девочка. Как Мальвина из «Приключений Буратино». И наряд кукольный. Только платье слишком короткое. Чуть приподними, и трусики будут видны.
— Служба эскорта. Отработанный товар привезли. Суки! — процедил сквозь зубы Рома.
— Ну вот, это нам как раз и нужно… Степан достал из-под сиденья неучтенный «вальтер» с глушителем.
— Не надо! — запаниковал сутенер.
— Да это не для тебя, урод. Твоя очередь еще настанет… Сиди здесь и не рыпайся…
«Кот» в белом пиджаке с малолетней проституткой вошли в подъезд. За ними метнулись Степан, Федот и Саня. Рома остался с пленниками.
Сутик подходил к лифту, когда Степан появился в поле его зрения.
— Э-э, мужик, ты чо?
«Вальтер» с глушителем стер всю краску с его лица. Побледнела и проститутка.
— А ничего!
Степан приблизился к нему и вырубил его мощным ударом в шею. «Кот» вырубился мгновенно. Федот и Саня подхватили его обмякшее тело и впихнули в лифт. Степан втолкнул туда малолетку. И сам зашел.
— Ну, на какой нам этаж? — спросил Степан у девчонки.
— Я не знаю, — пробормотала та.
— Не дури, милая, — скорее с жалостью, чем с осуждением посмотрел он на нее. — Седьмой этаж, правильно?
— Да…
— Сколько тебе лет? — спросил Федот, нажимая на кнопку подъема на восьмой этаж.
— Десять…
— Родители есть?
— Мама… Дяденьки, не надо меня убивать… Девочка потерла руками глаза и заплакала.
— С чего ты взяла, что мы собираемся тебя убить?
— Вы киллеры…
— Нет, мы милиция…
Девочка сразу перестала плакать.
— А вы меня не арестуете?
И ясными глазенками посмотрела на Степана. У него аж в душе все сжалось. Совсем еще ребенок. А эти гады заставляют ее торговать своим телом.
Лифт остановился, разомкнулись створки дверей. Но из него никто не выходил.
— Как тебя зовут, дитя?
— Катя…
— Тебе бы в куклы играть, Катя…
— А я сегодня играла, — она всхлипнула, на глаза накатились слезы. — Он заставил. Я играла, а он подошел сзади… Мне было больно, но я терпела…
— Ублюдки! — Рука Федота потянулась к шее бесчувственного сутенера.
И придушил бы ведь. Если бы Степан не остановил.
— Вот что, Катя, мы сейчас спустимся на этаж ниже. Ты позвонишь в квартиру к своему хозяину. Он должен впустить тебя…
