— Да ты что, начальник. Он у нас как сыр в масле катался…
— И укатился, — криво усмехнулся мент.
— Ну да… Типа как колобок…
— В сказке колобка лиса съела А в жизни?.. Давай, Клод, говори, куда душегуба дел. Колись, пока я добрый…
— Да смылся он. Слинял по-тихому… Мы ему снотворного вкололи. Думали, до утра дрыхнуть будет. Даже дверь в его комнату не закрыли. Да что-то не сработало. Проснулся, гад, да сбег…
— Ну да, конечно… — Волчара явно не верил Клоду. — И куда же он, бедный, подался?
— В озеро сиганул. И вплавь. К какому только берегу причалил, не знаю… Да мы его искали. Вон у соседки можешь спросить. — Клод показал в сторону соседского особняка.
— А я уже спрашивал. — Мент впился в него гнетущим взглядом. Будто лазером в душу забрался. — И знаешь, что она говорит?
— Что?
Сердце тоскливо сжалось.
— А то, что никто и ни от кого не убегал. А душегуба вы убили. Затем вывезли на озеро и утопили…
Клоду стоило огромных усилий не выдать своих чувств. Еще бы, ему нужно было изобразить гнев, тогда как душа ушла в пятки.
— Да ты что, начальник, не могла она такого говорить…
— Почему?
— Да она ничего не могла видеть…
— А что она не могла видеть?
— Так в том то И дело, что ничего. Не убивали мы душегуба, не вывозили на озеро, не топили… На пушку берешь, начальник!
Точно, на пушку берет. По глазам видно. И с соседкой он не разговаривал. Не был он у нее дома. Не было у него на это времени.
— А вот не угадал…
Волчара вдруг резко сорвался с места и метнулся к нему. Клод тоже вскочил. Но мощный удар кулаком в грудь сбил его с ног. Он перелетел через кресло, грохнулся на пол, больно стукнулся головой. Ну и удар!
Подняться он не успел. Сильными как домкрат руками Волчара заломал его, перевернул на живот. На запястьях защелкнулись наручники. Вдобавок ко всему мент сел на Клода. Всей своей тушей навалился.
Под ментовский пресс Клод попал. Натурально попал.
— Ну что, бандюк тушеный, будешь колоться?
— В чем? — Клод взвыл под тяжестью центнерной массы.
— Говори, падла, куда труп дели!
— Да не знаю я, о чем базар! Тяжесть усилилась вдвое.
— Не знаю…
Клод задыхался. Ему казалось, кишки выдавливаются через задницу. В глазах мутнело, голова пошла кругом. Еще немного, и он бы потерял сознание. Но Волчара поднялся в самый последний момент.
— Не, ну честно, убежал от нас мужик. — Клод смотрел на Волчару затравленным взглядом. — Ты же, начальник, видишь, ни охраны у меня, ни собак. Хотя бы одна дверь бронированная…
— А чего ж так?
— А чего бояться? У нас в Битово все схвачено. Какая падла меня тронет?..
— Глупый ты…
— Может, и глупый. Но сам видишь, не так уж трудно уйти от меня…
— Нетрудно-, говоришь… — усмехнулся Степан. — Тогда я ухожу… Но вместе с тобой… Поднимайся. Поедем…
— Куда?
— Как куда? В отдел…
— Вы не имеете права!
Клод вдруг перешел на «вы».
— Я никого не убивал. И от трупа не избавлялся…
— А при чем здесь труп? Вместе со своими уродами ты похитил человека. А это статья сто двадцать шестая, часть два. От пяти до десяти лет…
— Да то ж не человек. То маньяк…
— Это не важно… Тем более вина его не доказана…
— Мы никого не похищали. Все это блеф! Не было у нас никакого Селюнина…
— А ничего не знаю. В отделении разберемся…
Одной рукой Волчара схватил его за майку, второй за штаны, сорвал с пола и понес к выходу. Не человек, а подъемный кран.
Барахтаться, вырываться Клод не стал. Как известно, у подъемного крана могут лопнуть тросы, и тогда груз переходит в состояние свободного падения. А Волчара мог еще прибавить ему и ускорения.
* * *
Крепкие бандиты попались. И так их ломали, и этак. А они ни в чем не сознаются. Не было трупа. Не было, и все тут. Сбежал от них душегуб. Искали его, да не нашли. Может, утонул?
Басня самая натуральная. Как же, сбежишь от таких чудовищ!..
Сечкина и его сообщников отвезли в отдел. Там продолжили допрос. Но бесполезно. Все та же песня. Складно поют и соло, и хором.
Устал Степан от них. Оставил на съедение операм. А сам сел в свою машину и поехал в обратном направлении. К Глубокому озеру. К соседке Сечкина. Может, она что видела?
Ворота и калитка были на запоре. Во дворе залаяла собака. Степан нажал на кнопку звонка. Через минуту появилась хозяйка.
Не может быть! Это же она, Жанна!
Степан не мог сдержать улыбки.
— Это вы? — удивленно спросила она. — Как вы меня нашли?
— Я же начальник уголовного розыска, не забывайте…
— Ах да…
— Жанна, у меня к вам пара вопросиков…
— Ну, если всего пара…
— Может, пройдем в дом? Вы меня кофе угостите. Я просто уверен, у такой чудесной женщины кофе особенно вкусный…
— Скажите, а в уголовном розыске все такие?
— Какие такие?
— Наглые.
— Не все. Я вот, например, сама скромность…
— Заметно… Ладно, так уж и быть, заходите.
Дом у Жанны большой, красивый. А внутри вообще рай, персидский шах ахнул бы. У Степана дух захватило. Но вовсе не от роскоши, которую он увидел. Его заворожила хозяйка дома. И с каждой минутой ее чары становились сильнее.
Жанна провела его в гостиную на втором этаже. Ma-аленькая такая комнатка, самое большее квадратов на пятьдесят.
— Вы на меня так смотрите, как будто хотите съесть, — улыбнулась она.
— Увы, ничего не могу с собой поделать. Вы волшебница…
И чтобы не глядеть на нее, он подошел к огромному окну. Из него отлично просматривался двор бандитского дома.
— Нет, я ведьма. — Ее голос и в самом деле обладал колдовской силой.
Степан с трудом настроился на рабочий лад.
— Жанна, а ночью двор соседнего дома освещен? — спросил он.
— Вообще-то да… Но и у меня есть фонари, их свет достает до соседнего двора…
— Скажите, что вы делали вчера ночью?
— Спала. Вас интересует, с кем?
— Вообще-то этот вопрос мне не безразличен, — признался Степан.
— Нахал…
— Спасибо!.. Нахальство — родимое пятно ментовской профессии… Итак, я бы хотел знать, что случилось вчера ночью?
