— А если я хочу помочь тебе?
— Не надо. Ты мне будешь только мешать.
— Не буду…
— Рома, я все равно увезу тебя далеко отсюда. Поэтому могу сказать тебе, что мне нужно… Где-то в окрестностях Семиречья у Ныркова крупный спиртовой завод. Работает, сам понимаешь, на нелегальной основе. Я должна вычислить этот завод…
— Всего-то…
— Завод этот охраняется очень тщательно. Люди Шамана плюс боевики на армейских «уазиках».
— Значит, ты обойдешься без меня.
— Конечно.
— А мои друзья? Они ведь могут помешать тебе.
— Но они же не узнают, что с тобой случилось.
— Мне скоро возвращаться на службу. Если я не вернусь вовремя, меня хватятся.
— Не переживай, с Нырковым будет скоро покончено. До твоего возвращения из отпуска…
— До них может дойти информация о событиях в Семиречье. Как-никак шесть трупов…
— Дальше Семиречья информация об этих событиях не уйдет. Нырков сумеет создать информационный вакуум… Когда в Семиречье прибудут твои друзья, здесь будет тишь да гладь. Будь уверен…
Все правильно. Семиречье снова затянет тихий омут. И не узнают его друзья, что в этом омуте чертей пруд пруди. И про два убийства, которые на Роме зависли, им будет невдомек. Материалы расследования дальше Семиречья не уйдут. Нырков постарается. Дело засекретят, и всплывут его «подвиги» лишь в том случае, если Рома выйдет на свет и поведает о своих злоключениях всему миру. И тогда его ткнут мордой в парашу. Как ни крути, а два убийства прочно завязаны на нем.
Вероника права. Надо быть тише воды, ниже травы. И ждать, когда она покончит с Нырковым своими методами.
Наконец они прибыли на место. Ночь, темнота, лесная глушь, деревья на ветру шумят. Рома вышел из машины и невольно поежился.
— Не бойся, здесь волков нет, — сказала она.
— Да я и не боюсь…
И все же он держал руку на рукояти пистолета.
— И правильно… Запомни, волки, которых нужно бояться, только в определенных местах водятся.
— А где именно?
— Есть один хутор…
— Шустринский?
— Ты откуда знаешь?
— Знаю… Наверное, там и надо искать спиртовой завод.
— Спасибо за совет, — будто бы всерьез поблагодарила его Вероника.
Но Роме показалось, что она скрывает усмешку.
Вероника приложила руки ко рту и заухала филином. Повернулась к Роме.
— Дальше тебя Миша повезет. Он дорогу знает.
— Миша?!. Значит, он все-таки с тобой.
— Чем длиннее знание, тем короче жизнь…
— А ты сейчас куда?
Этот вопрос Вероника пропустила мимо ушей.
Появился Миша. Вероника отвела его в сторону и вкратце обрисовала ему ситуацию. Затем посадила его за руль машины. И подошла к Роме.
— Будь умницей! — сказала она ему.
На этом они расстались.
Всю дорогу Миша молчал. А дорога была длинной. Они ехали всю ночь. А потом закончился бензин. Миша хотел бросить машину и дальше отправиться пешком. Но в багажнике оказались две двадцатилитровые канистры.
Миша уверенно вел машину известной ему дорогой. Он отлично ориентировался в тайге. Видно, не впервые здесь. А ведь он как будто бы из Москвы, часовню восстанавливать в эти края прибыл. Наверняка он уже бывал здесь. А часовня — не более чем красивая легенда.
Часовня, нечистая сила, страшные волки… Нырков сам развел волков. Сам же вызвался восстановить часовню. Чтобы этих волков отпугивать. На публику работает. Смотрите, мол, какой я мэр! О благе народа беспокоюсь, о его безопасности…
А о безопасности народа беспокоится Вероника. И Миша. Они выведут Ныркова на чистую воду. И тогда лес очистится от страшных волков, которые охраняют спиртовой завод.
К обеду робкая дорога сквозь тайгу растворилась в непроходимых таежных дебрях. Пришлось бросить машину и дальше идти пешком. И все молча, молча. Миша демонстративно воротил от Ромы нос. Как будто в чем-то его винил.
Через дремучую чащу, по известной только одному Мише дороге, шли до самой темноты. Рома уже думал, что придется заночевать в лесу. Но ошибся. В темноте впереди мелькнул огонек. Подошли к деревянной избушке. Им навстречу вышел черноволосый мужик с пышными усами а-ля Сталин. И, как бы в продолжение этой аналогии, он был в зеленом френче, галифе, хромовых сапогах. В зубах трубка, подворотничок белизной отдает, пытливый прищур глаз. Только маршальских погон не хватает и Звезды Героя. Зато в руках ружье. Допотопная одностволка.
— А кто это к нам пожаловал? — с характерным сталинским растягом спросил мужик.
— Наш товарищ, Иосиф Виссарионович, — серьезно ответил Миша. — Вот, знакомьтесь, — показал он на Рому. — Товарищ из органов…
Из органов… Надо бы уточнить, из каких именно… Рома недовольно посмотрел на Мишу. А затем на хозяина избушки. С определенным интересом.
— Старший лейтенант Лозовой, — вяло представился он.
— Иосиф Виссарионович, — кивнул мужик. «Ну вот, дурдом в отдельно взятой избушке».
— Только фамилия моя не Сталин. А самая обыкновенная — Какошвили…
«Очень распространенная фамилия. На Руси каждый третий Какошвили. Кто каком кверху. Кто каком книзу…»
— Иосиф Виссарионович, — попросил Миша, — человека надо спрятать…
И взглядом показал на Рому.
— От демократов?
— От них, проклятых, — кисло кивнул Миша. Он явно подыгрывал человеку с ружьем.
— Надолго?
— Пока знать не дадим.
— Хорошо.
— Ну будь здоров…
Рома не думал, что Миша исчезнет так быстро. Ушел, растворился в тайге. Даже руки никому на прощание не подал. Не человек, а машина какая-то…
В избушке было хорошо, уютно. На хижину сумасшедшего она походила только одним. В углу висел портрет Сталина. Вместо бога. Жуткое кощунство. Но не бить же морду человеку, который тебя приютил.
Иосиф сначала приготовил чай из трав, нарезал вяленого мяса. Усадил гостя за стол, рядом с самоваром. И только после этого начал жаловаться на жизнь.
— Худые нынче времена, — вздохнул он. — Сталина забыли. Родину забыли, Хрущевы там всякие, Брежневы, Горбачевы. Теперь вот Ельцин… Ни дисциплины, ни порядка…
Голос его звучал убаюкивающе монотонно.
Рома медленно засыпал. И заснул. Прямо за столом.
3
Работы по восстановлению часовни шли полным ходом.
Каменщики, штукатуры, маляры наводили блеск на стены, художники придавали первозданный вид фрескам, росписям внутри часовни. Вероника и ее ребята занимались куполом. Вернее, над ним работали Иннокентий и Миша, без ее участия. Они уже накрыли купол позолоченной нержавейкой, остались только детали.
