— Что может быть круче наркотиков? — удивился
Маркиз.
— Да до фига! — отмахнулся Рудик. — Оружие,
например, или «живой товар».., но не в этом дело.
— А в чем же тогда?
— Как всегда, дело в столкновении интересов…
В это время к столику подошла официантка с подносом, и Рудик
замолчал.
— Диплодок.., бронтозавр… — старательно произносила
девушка, расставляя тарелки, — а вам — ихтиозавр и птеродактиль…
— А вы уверены, девушка, что мясо не жесткое? —
осведомился Рудик, с деланным испугом уставившись на тарелки.
— Что вы, у нас очень хороший повар!
— Но все-таки за сто миллионов лет, прошедшие с юрского
периода, оно вполне могло зачерстветь!
Официантка растерянно захлопала глазами. Наконец до нее
дошло, что клиент шутит, она хихикнула и удалилась. Выждав еще полминуты, Рудик
понизил голос и продолжил:
— Так вот, дело в столкновении финансовых интересов.
«Нординвест» активно вкладывался в строительство, этот рынок достаточно
стабилен и приносит хорошие доходы, а для отмывания криминальных денег просто
идеален: значительная часть платежей проводится «по-черному»…
— Нельзя ли поближе к делу, — вклинился Маркиз —
мне нужен не экономический анализ, мне бы понять, как живым из этой переделки
выкарабкаться!
— Ты слушай, — обиженно проговорил Рудик, —
информация пока еще никому не вредила!
Но ближе, так ближе. Примерно месяц назад принято
постановление о продаже контрольного пакета акций Охтинского металлургического
комбината. Комбинат производит около тридцати процентов высоколегированных
сталей в стране, сам понимаешь, какие это деньги. Народ переполошился, всем
хотелось погреть руки возле этого большого огня. Но тут масштабы уже
немыслимые, подступиться к торгам могли только «титаны рестлинга», олигархи
первого ряда. И вдруг на сцене появляется «Нординвест». Надо сказать, все
аналитики были очень удивлены. Компания, конечно, крупная, но не настолько,
чтобы прибрать к рукам треть отечественной металлургии! Здесь и куда более
заметные финансово-промышленные структуры отступились! Стало ясно, что за
«Нординвестом» скрывается кто-то еще, кто-то до крайности серьезный,
стремящийся скрыть факт своего участия… А это пахнет переделом сфер влияния на
самом высоком уровне…
Рудик замолчал, отрезал кусочек мяса, пожевал и недовольно
произнес:
— Этого я и боялся…
— Чего? — удивленно спросил Маркиз. —
Передела сфер влияния?
— Да нет, — Рудик поморщился, — мясо
жестковато.
— Чего же ты хотел — бронтозавр есть бронтозавр!
— Не бронтозавр, а диплодок! — поправил его
Рудик. — А впрочем, один черт. Так вот, когда твой «Нординвест» влез в
такую крупную игру, вокруг него начались самые настоящие первобытные танцы, с
угрожающими выпадами и размахиваниями каменным топором, вроде этого. —
Рудик указал на площадку для танцев, где «первобытная красотка» уже избавилась
от всех своих одежд и теперь извивалась под ритмичные удары барабанов.
— А эта «мисс палеолит» очень даже ничего! —
отметил Рудик и снова повернулся к Маркизу. — Так вот, эту фирму пытались
прощупать, чтобы выяснить, кто за ней скрывается, но это никому не удалось…
Леня вспомнил историю с налетом самозванцев под видом
налоговой полиции. Это хорошо вписывалось в рассказ Рудика.
— Короче, «Нординвест» пока остается темной лошадкой,
задействованной в самой крупной и серьезной игре…
Леня вспомнил женщину, которая умерла у него в машине. Она
выглядела достаточно обеспеченной особой, но не настолько, чтобы оказаться
активной участницей миллиардной игры. Такие люди не ходят без охраны, не
ссорятся на улице…
— А Крылова.., кто такая Ирина Крылова, директор
«Нординвеста»? — спросил он Рудика, который разделался с «диплодоком» и
придвинул к себе вторую тарелку.
— Да никто, — Рудик пожал плечами, —
подставное лицо, марионетка, точнее даже — безделушка, какие раньше ставили на
комод. Марионетки хотя бы двигают ручками и ножками, а твоя Крылова просто
занимает директорский кабинет, чтобы он не пустовал, и уклончиво отвечает на
вопросы журналистов. И, кстати, наверняка получает за это довольно большие
деньги. Настоящих владельцев фирмы она, возможно, даже никогда не видела.
— Подставное лицо! — задумчиво протянул Маркиз, а
про себя подумал: "За что же ее убили?
А ведь ее наверняка убили!"
На площадку для танцев тем временем вышел «пещерный
медведь», то есть, конечно, человек, одетый в медвежью шкуру. Он поднялся на
задние лапы и, громко рыча, двинулся на обнаженную красотку. Та, изображая
испуг, прыгала перед ним, предоставляя посетителям ресторана возможность
рассмотреть свою фигуру.
— С каменного века, собственно, ничего не
изменилось, — изрек Рудик философскую сентенцию, — у кого самый
большой топор — тому и Достаются самые сочные куски мяса и самые красивые
женщины! Только сейчас роль каменного топора играют деньги…
* * *
В театр Лола приехала почти впритык, разделась в гардеробе и
попросила бинокль. Ее место в партере было довольно далеко от нужной ложи номер
три. Конечно, удобнее было бы пользоваться Лениным полевым «цейссовским»
биноклем, но окружающие могут не правильно понять. В фойе Лола заметила, что
мужчины обращают на нее внимание.
Это вызвало чувство удовлетворения, но она подумала, что
было бы лучше выглядеть скромнее и незаметнее. В ее положении не стоит
привлекать к себе лишнего внимания. Если бы не загар, она и не подумала бы
вырядиться так ярко!
Место ее оказалось возле прохода, и это было удачно. С
другой стороны соседствовала немолодая семейная пара — муж, лысоватый и
полноватый, а жена, наоборот, очень худая, плоская как доска. Она по-птичьи
склоняла голову набок и по-птичьи вытягивала шею. Мужчина скучным взглядом
окидывал зал и при виде Лолы очень оживился. Лола развернула программку и тоже
стала рассматривать зал.
Публика была одета довольно скромно: ведь это Малый оперный,
а не Мариинка, куда ходят всякие известные и богатые люди, билеты туда
значительно дороже, а постановки значительно шикарнее.
Лола нашла глазами ложу бельэтажа под номером три. В глубине
ее виднелось какое-то движение и тени, но никого не было видно.
Наконец погас свет и началась увертюра. Лола с удовольствием
послушала бы музыку. Она, в отличие от Леньки, была творческой натурой и не
чуралась искусства. Но она пришла в театр исключительно по делу, так что
следовало сосредоточиться и не отвлекаться. Она подкрутила бинокль и не
торопясь, перевела его на ложу номер три, как раз к поднятию занавеса.
Ого, большой прогресс! Теперь можно было разглядеть сидящих
людей. Вернее, одну даму, которая как раз подходила под описание Ленькиной
пассии.
