— Ты, отморозок хренов, — бригадир надвинулся на
оробевшего бойца и угрожающе навис над ней. — Ты помнишь, на какую фамилию
был тот паспорт, что ты мне за сотку баксов притаранил?
— фамилию? — растерялся Пузырь. — Кто ж ее
помнит, эту фамилию? Женская была фамилия, обыкновенная… Тебе же и нужны были
корки на женскую фамилию, для бабы какой-то!
— Для бабы! — передразнил его Банан. — Только
и прощаю, что ты это по глупости! Давай, колись быстро, кто тебе эти корки
загнал?
— Да объясни ты, Банан, что, конкретно,
случилось? — Пузырь почувствовал, что гроза миновала, и несколько
приободрился. — Что, блин, за заморочки с этим паспортом?
— В новостях криминальных сообщали, — заговорил
Банан, понизив голос, — что разыскивают директора финансовой фирмы
«Нординвест» Крылову Ирину Леопольдовну. А корки-то как раз и были на эту
фамилию!
— Ох ни фига себе!
— Да это-то полдела, — Банан еще понизил
голос, — что ее менты разыскивают. Хотя такой паспорт уже ни к черту не годится.
С ним нечего и пытаться в самолет сесть. Так что твоя сотка баксов плакала. Но
это ладно, тут другое, куда круче.
— Что еще?
— Сиди, не перебивай! — прикрикнул Банан на
бойца. — Главное тут, что эту бабу, Крылову, Череп разыскивает!
Пузырь присвистнул. Череп в их кругах был личностью очень
известной, можно сказать — просто легендарной. Встать у него на дороге —
значило подписать себе смертный приговор, а оказать услугу.., это могло
серьезно повлиять на карьеру!
— Ну так колись, откуда у тебя этот паспорт? — В
голосе Банана неожиданно прозвучала просительная интонация.
Запираться не имело смысла. Правда все равно выплывет
наружу, но чем позже, тем больше неприятностей это может принести.
— У бомжа одного купил… — неохотно признался Пузырь.
— За сотку баксов? — насмешливо уточнил
Банан. — Смотри, Пузырек, сам знаешь, что бывает с теми, кто крысятничает!
Ладно, замнем для ясности. Давай, тащи ко мне своего бомжа!
— Где же я его найду? — Пузырь тяжело
вздохнул. — Бомж — он на то и бомж, что без определенного места живет… Что
же мне теперь, все помойки вокруг обыскивать?
— Надо будет — и помойки обшаришь! Понадобится — в
сортир за этим бомжарой нырнешь! — Банан грозно насупился.
— Ладно, Банан, чего ты быкуешь? Мы ведь с тобой не
первый год гужуемся, знаешь, что я пацан конкретный!
— Конкретный, да тупой, как автобус! — Банан начал
успокаиваться. — Ладно, будем вместе искать. Ты где этого бомжару
подцепил?
— У Люськи, в «Мандарине».
* * *
Увидев на пороге аптеки обоих рэкетиров, Люська
забеспокоилась. К Пузырю она уже привыкла, считала его за своего. А когда он
заходил в аптеку по ночам, ей даже становилось как-то спокойнее.
Но Банан казался куда более опасным, в его взгляде
чувствовался нехороший огонек, выдававший человека, способного на все.
«Неужели хозяин поссорился с крышей? — подумала
многоопытная продавщица. — Не дай Бог, разнесут сейчас всю аптеку, а
убытки на меня повесят, до пенсии не рассчитаешься!»
Однако братки подошли к ней с самым миролюбивым видом.
Пузырь, поздоровавшись, спросил:
— Люсь, а ты этого ханурика больше не видела.., как его
кличут… Хризантемыча?
— Мне больше дела нет — за рванью всякой
присматривать! — фыркнула Люська, но сообразив, что с братками нужно
держаться уважительно, понизила голос:
— Да нет, Пузырек, не видала я этого алкаша с той ночи…
А на фига он тебе понадобился, пьянь подзаборная?
— Не твоего ума дело! — важно ответил
Пузырь. — Раз спрашиваем — значит, нужен!
— Ну, как хочешь! — Обидчивая Люська замкнулась.
— А где эти бомжи греются? — вступил в разговор
Банан. — Холодно же еще, должно у них какое-то местечко теплое быть?
— Уж мне-то они не докладывают! Бутылок пустых
насобирают, сдадут и приползают ко мне за своим боярышником! Житья от них нет,
после каждого хоть целый час аптеку проветривай! Вот, легок на помине, один уже
тащится! — Люська повернулась к двери.
Стеклянная дверь с яркой рекламой лекарства от поноса
приотворилась, и в аптеку робко вполз пожилой бомж, до глаз заросший седой
щетиной. Испуганно взглянув на братков красными припухшими глазами, он
нетвердой походкой двинулся к прилавку.
— Люсенька, — проговорил он заискивающим
тоном, — красавица, дай мне пузыречек сама знаешь чего!
— Восемь рублей! — сурово напомнила непреклонная
работница аптечного прилавка.
— Восемь.., это, конечно.., это обязательно… —
забормотал бомж, выкладывая на прилавок горстку мелких монет, — разве же я
не понимаю? Без денег не пришел бы.., вот они, родимые!
Люська брезгливо, одним пальцем пересчитала мелочь и
неприязненно взглянула на бомжа:
— Тут только семь тридцать! Гони еще семьдесят копеек
или проваливай! Я за каждого алкаша свои деньги докладывать не намерена! Что я,
по-твоему, английская королева, или, может, вообще Алла Пугачева?
— Что ты, Люсенька, что ты! — засуетился бомж,
обшаривая карманы. — Было, было еще семьдесят копеек, я считал! Один
полтинник, один гривенник да два пятачка! Неужто в дырку провалились? Ох,
горе-то какое!
— Дед, — обратился к бомжу Пузырь, — я тебе
возьму твой боярышник, если скажешь, где Хризантемыч сшивается.
— Хризантемыч? — Алкаш опасливо покосился на
братка и сделал маленький шажок к двери. — Какой еще Хризантемыч? Не знаю
я никакого такого Хризантемыча!
— Ты чего, Пузырь, пугаешь человека? — громогласно
проговорил Банан, подмигнув со значением своему туповатому подчиненному. —
Видишь же, не знает он никого! Ты ему купи лекарство по-хорошему, безо всяких
там вопросов, видишь же, плохо человеку, нужно срочно поправиться!
Пузырь, до которого наконец дошла мимика бригадира, протянул
Люське три десятки и, осклабясь, произнес:
— Дай ему три пузырька, пусть его.., лечится!
Бомж, не привыкший к неожиданным подаркам судьбы,
подозрительно покосился на братка.
В его голове быстро совершились сложные математические
расчеты, и он сладким голосом поправил:
— Четыре пузыречка, Люсенька! Вот, еще два рубля
возьми!
Люська молча швырнула на прилавок четыре бутылочки. Бомж
торопливо спрятал их в своих лохмотьях, поближе к сердцу, и шмыгнул к двери
аптеки, опасливо покосившись на братков. В его мировоззрении не было места ни беспричинньм
подаркам, ни благодарности, и он вполне обоснованно ожидал от рэкетиров
какой-то хитрой уловки.
Братки, крадучись, двинулись следом, стараясь не мозолить
алкашу глаза.
