— Ты его чуть не спугнул, — прошептал Банан своему
напарнику. — Эти бомжи сильно пуганые, всех боятся, своего никогда не
заложат. А теперь он нас сам приведет, куда надо. Наверняка они в одном и том
же свинарнике греются! Тем более что у него теперь «лекарства» много, он с
корешем поделится.
Один, два пузырька он сам бы, конечно, выпил…
Словно подтверждая слова бригадира, бомж остановился возле
деревца, огляделся по сторонам и торопливо, жадно выпил один пузырек.
В его внешности сразу же произошли удивительные изменения:
бомж распрямился, движения его стали более уверенными, лицо разрумянилось, он
стал даже заметно моложе. Видимо, в действительности он вовсе не был так стар,
как сначала показалось.
Гораздо бодрее повеселевший бомж двинулся вперед, братки
теперь едва поспевали за ним.
— Слышь, Банан, — проговорил Пузырь, —
правда, что ли, этот боярышник такой полезный? Видишь, как с него этому козлу
полегчало?
— Когда человек с крутого бодуна, ему еще и не от того
полегчает! — наставительно проговорил Банан. — Смотри лучше, куда он
заруливает, а то как бы нам его не потерять!
Действительно, бомж, еще раз оглянувшись, юркнул в
подворотню. Братки крадучись приблизились к ней и осторожно приоткрыли дверь.
Подворотня была сквозной, и бомж уже вышел на другую сторону
дома. Прибавив шагу, рэкетиры последовали за ним, и очень вовремя: выскочив из
подъезда, они едва успели заметить, как бомж завернул за угол.
Быстрым шагом дойдя до того же угла, братки завернули за
него и увидели свой «объект». Бомж сидел на краю детской песочницы и заливал в
свою глотку второй пузырек настойки.
На его лице разлилось умиротворенное отупение, и он уже не
оглядывался: прежняя осторожность покинула его. Тем не менее рэкетиры на всякий
случай спрятались за дерево и продолжили наблюдение.
Бомж встал, чуть покачнулся и двинулся вперед.
Его движения снова стали неуверенными, но цель путешествия
была уже, по-видимому, близка. Он пересек двор, снова воровато огляделся и,
неловко согнувшись, пролез в подвальное окошко. Следом за собой он задвинул
окно доской, как хороший хозяин, приходя домой, непременно закрывает дверь
своего дома.
— Ну полезли, — проговорил Банан, наклоняясь к
окну и доставая маленький фонарик.
— Тут бы, кроме фонаря, еще противогаз не
помешал, — недовольно заметил Пузырь, принюхиваясь к доносящемуся из
подвала благовонию.
— Обойдешься, — непреклонно ответил
бригадир, — работа есть работа, не все тебе девочек на тачке катать!
Братки по очереди пролезли в окошко.
Фонарик внутри был не очень нужен: просторный подвал был
кое-как освещен теплившейся в глубине коптилкой. Там же валялась груда всякого
невероятно грязного тряпья, среди которого копошилось несколько человеческих
существ.
— И дали они мне задарма пузырек боярышника! —
восторженно повествовал знакомый голос.
— Так-таки и задарма? — недоверчиво спросил кто-то
из темноты.
— Так-таки один? — столь же недоверчиво
осведомился другой голос. — Что же ты, Колюня, по дороге его не
оприходовал? И отчего тогда у тебя рожа такая веселая? Ох, заливаешь! Не один
пузырек они тебе дали!
— Правда твоя, Хризантемыч, — Колюня довольно
захихикал, — не один! Вот еще один пузыречек, возьми, полечись!
Исключительно через мое к тебе уважение!
Возле коптилки произошло какое-то движение и кратковременная
борьба: видимо, пузырек попытались отобрать. Колюня, хихикая, наблюдал за этими
попытками.
— Ну, который тут твой Хризантемыч? — вполголоса
спросил Банан, двинувшись к свету. — Слева, слева заходи, чтобы не убег!
Бомжи, заметив в своем подвале чужаков, кинулись врассыпную,
как тараканы. Но поскольку они находились не в лучшей физической форме, братки
без усилий изловили нужного.
— Ну, Колюня, — причитал пойманный бомж, поняв,
что вырваться из железных рук бандитов ему не светит, — ну, Колюня,
спасибо, удружил!
— Не трясись, Хризантемыч, — постарался успокоить
его Пузырь, — ты меня не помнишь? Мы же у Люськи в «Мандарине» видались.
Ничего тебе не сделаем, только поговорить надо!
— А если поговорить, тогда зачем ты мне руки
крутишь? — недоверчиво поинтересовался алкаш. — Отпусти, тогда и
разговаривай!
— Ага, а ты тут же удерешь!
— Ну это уж как получится, — рассудительно
согласился Хризантемыч, — мое дело — удирать, твое — догонять… Это уж
такой закон природы!
— Ну ты прям, блин, философ! Ты мне скажи, философ, где
тот паспорт достал, который мне загнал тогда в «Мандарине»?
— И за сколько ты его моему орлу продал? —
насмешливо осведомился бригадир.
Хризантемыч опасливо покосился на Банана и решил, что на
последний вопрос безопаснее не отвечать. Снова повернувшись к Пузырю, он сделал
честные глаза и трагическим голосом произнес:
— Нашел! Вот так вот, шел по улице, а он валяется…
— Не заливай, не в ментовке! — прикрикнул рэкетир
на Хризантемыча. — Мы с тобой не шутки шутить в этот свинарник пришли!
— Вот те крест, валяется! — Бомж для большей
убедительности ударил себя кулаком в грудь. — Прямо на этом.., как его..,
тротуаре!
Пузырь собрался было применить к упрямому бомжу физические
меры воздействия, но в это время рядом с ними мелькнула какая-то тень, и
освещавшая подвал коптилка погасла. В ту же секунду хитрый Хризантемьи с
неожиданной ловкостью извернулся и ударил ногой не ожидавшего такой подлости
Пузыря в самое важное и самое болезненное место. Рэкетир охнул от боли и
выпустил подлого бомжа.
Банан, чертыхаясь, вытащил фонарик и осветил поле короткого,
но бурного сражения. Бомжей и след простыл. На полу, среди грязных лохмотьев,
корчился и стонал выведенный из строя Пузырь.
— Что разлегся? — Банан зло уставился на своего
незадачливого напарника. — Поприседай, очень при этом деле помогает!
* * *
Несмотря ни на что, Лолины слова заронили в душу Маркиза
ядовитые семена сомнения, и теперь, когда запал скандала прошел, эти семена
дали обильные всходы.
Как всякому мужчине, ему невыносимо было даже предположить,
что какая-то женщина могла перехитрить его, обвести вокруг пальца, использовать
как пешку в своей игре.
«Наверняка Лолка все это выдумала из вредности, — думал
Леня, — Алла вовсе не такая, я как-никак разбираюсь в женщинах… Но как же
тогда объяснить историю с театральными билетами? Получается, что она все
спланировала еще до нашего якобы случайного знакомства…»
От таких мыслей у Лени сжимались кулаки, скрипели зубы, он
ходил по комнате, как дикий зверь по клетке. На дверь вполне можно было
повесить табличку: «Уссурийский тигр, семейство кошачьих, просьба не кормить и
не приближаться к клетке».
