— Где в этот раз не знаю, а в прошлый раз в «Савое»
жил, — подумав немного, ответил Костя, — я случайно слышал, как Череп
туда звонил.
— Это хорошо, — расцвел Маркиз, — это
счастливая случайность. Значит, вот тебе пленка, и на этом мы простимся. Завтра
жди звонка до одиннадцати, а там, поступай как знаешь!
С этими словами Маркиз быстро отстегнул Костину руку от
двери и вытолкнул его наружу. Костя не успел повернуть голову, как «мазла»
газанула и уехала.
* * *
У капитана Ананасова с утра было отвратительное настроение.
Кроме того, что утро само по себе было, наряду с понедельником, самым нелюбимым
его временем года, поскольку по утрам приходилось выползать из-под теплого
одеяла и приниматься за осточертевшие дела, этим утром у него еще и жутко
болела голова. Накануне Сеня Гудронов уговорил его зайти после работы в бар
«Джон Сильвер».
И повода-то особенного не было, и настроение не слишком
подходило, но морально неустойчивый капитан тем не менее дал слабину. И теперь
он расплачивался за это немыслимыми физическими и нравственными страданиями. В
голове у него словно бронетранспортер буксовал, лязгали его ржавые гусеницы, да
еще и перекатывалось по кабине пустое помятое ведро. Принимать какой-нибудь
иностранный аспирин не имело смысла.
Против такой буксующей и лязгающей крупнокалиберной боли
импортная таблетка — то же, что перочинный ножичек против тигра-людоеда.
Ананасов выпил две кружки растворимого кофе, застонал и
поплелся заводить машину.
На это утро у него было назначено опознание в морге. Мысль о
морге была теперь, в его нынешнем состоянии, более чем уместна. Однако прежде
следовало заехать за свидетелем, мужем потерпевшей. Этот свидетель вызывал у
капитана Ананасова ярко выраженную неприязнь — держался то заносчиво, то
трусливо и жалко, на опознание ехать долго не соглашался, явно трусил.
Следователь решил привезти его в морг хоть в наручниках, лишь бы этот козел не
сорвал опознание.
И вот теперь чертова «пятерка» не захотела заводиться.
Ананасов вылез из машины, немедленно угодил ногой в глубокую
лужу, выразился по этому поводу так цветисто, что проходивший мимо уличный кот
покосился на него с уважением, и полез под капот видавшего виды транспортного
средства.
Он зачистил клеммы аккумулятора, разобрал и тщательно протер
свечи, употребил еще несколько крепких образных выражений, которые в подобной
ситуации часто помогали, но проклятый драндулет не подавал никаких признаков
жизни.
Кот вернулся и привел с собой двух друзей, и все трое теперь
сидели и слушали, как ярко умеет выражать свои эмоции капитан милиции, попавший
в безвыходное положение.
Ананасов опустил руки. Он думал о том, как все-таки
несправедливо распределены земные блага. Допустим, какой-нибудь его коллега
служит в полиции Майами, штат Флорида. Так мало того, что там, в этой
благословенной Флориде, не бывает нашей сомнительной слякотной питерской зимы,
когда ты вылезаешь из машины и по колено проваливаешься в ледяную лужу, после
чего весь день ходишь с мокрыми ногами; мало того, что он, этот американский
полицейский, ездит на приличном «шевроле» или бойком «форде», а не на
проржавевшей рухляди, так еще и зовут этого любимца удачи, этого довольного
жизнью американского козла не иначе, как Сэм Браун или, по крайней мере, Джек
Коллинз, а не Андрей Питиримович Ананасов.
Капитан не любил свое имя. Точнее, не столько даже само имя,
сколько отчество и фамилию. Отчество у него было какое-то старозаветное, можно
даже сказать — церковно-славянское, а фамилия вообще непонятно какая,
совершенно не мужественная, фруктовая и экзотическая. Вот у Гудронова фамилия
вполне приличная, что-то в ней звучит мужское, серьезное, приходят на ум
машины, автогонки…
Вспомнив Сеню Гудронова, капитан невольно подумал о минувшем
вечере и тихонько застонал — головная боль от таких мыслей пошла лязгать
гусеницами по новому кругу. Капитан скривился от боли и поглядел на
командирские часы. Время, когда он обещал заехать за свидетелем Крыловым,
безнадежно прошло. Зная, насколько этот Крылов капризный и несговорчивый,
Андрей Питиримович еще больше расстроился.
Вдруг в его кармане зазвонил мобильный телефон. Услышав
мелодию известной песни «Наша служба и опасна и трудна», Ананасов вытащил
трубку и поднес ее к уху.
— Ананасов, — коротко, по-военному, представился
он.
— Андрей Питиримович! — раздался в трубке смутно
знакомый, но искаженный помехами голос. — Это Крылов вас беспокоит,
свидетель!
Капитан собрался уже "оправдываться и объяснять
свидетелю причины своей задержки, но тот, не давая ему времени на оправдания,
быстро проговорил:
— Я уже еду в морг, вы приезжайте прямо туда! — И
тут же запищали гудки отбоя.
«Интересно, откуда он знает номер моего мобильного?» —
подумал следователь. Но эта мысль отошла на второй план по сравнению с приятной
новостью: Крылов не стал выпендриваться, поехал сам в морг, и опознание может
пройти как положено, своим чередом.
Правда, проклятая машина могла и дальше демонстрировать свой
отвратительный нрав…
Капитан повернул ключ в замке зажигания… И, о чудо! —
мотор старой развалины ровно затарахтел.
Некоторые вещи невозможно объяснить, их надо принимать как
факт. Капитан Ананасов пожал плечами и поехал по направлению к Пятой городской
больнице.
* * *
Альберт Николаевич поднес к уху телефонную трубку и услышал
тот голос, который ждал услышать этим утром и которого тем не менее боялся
больше всего на свете, — голос Аллы.
— Труба зовет! — бодро проговорила его
безжалостная компаньонка. — Трясешься, герой?
— Почему? Я ничего… Я готов.., я уже собрался… —
промямлил Альберт Николаевич.
— Ну, вот и отлично. Спускайся, машина тебя ждет у
подъезда, ребята довезут тебя до места, они в курсе.
— Да, я иду…
— Слушай, Шварценеггер недоделанный! — прикрикнула
Алла. — Мне твое настроение совершенно не нравится! Только попробуй
завалить дело на финишной прямой! Ты хотя бы помнишь, что тебе нужно сделать по
приезде в фирму? Или у тебя от страха полностью мозги отшибло?
— Почему? Я все помню.., я должен сказать, что прибыл
за пакетом для «Нординвеста», что моя фамилия Соловьяненко… Это пароль, но они
ведь меня и так знают…
— «И так знают»! — передразнила его Алла. —
Когда речь идет о таких деньгах, необходима точность во всем! Если они
заподозрят, что что-то не так, нам этих денег не видать, как собственных ушей!
Ладно, будем считать, что ты все понял! — И Алла прервала разговор.
Маркиз закрыл складной мобильный телефон, подключенный к
системе прослушивания, спрятал его в карман и крадучись двинулся по коридору.
