— Я Балабакин, я к Сафрону.
— К кому? — напыжился парень.
— Э-э, к Алексею Викторовичу.
Он очень надеялся, что Сафрон вызвал его к себе, чтобы купить у него новую композицию. Если, конечно, он не передумал поднимать жену на звездный небосклон.
— Сейчас.
С важным видом охранник связался по рации со своим начальником, спустя минуту-две последовал ответ.
— Проходи.
В холле было прохладно, отрада после уличного зноя. А из концертного зала казино на Сеню дунул арктический ветер: он услышал мелодию собственного сочинения, ту, на которую его вдохновила Лиза. Инструментальный наигрыш в исполнении профессиональных музыкантов.
Содрогаясь от дурного предчувствия, он зашел в зал, глянул на сцену: Элен в футболке и джинсах, за клавишными волосатый аранжировщик с серьгой в левой ноздре; он играет — она слушает.
— Это что такое? — взобравшись на сцену, заорал Сеня.
Музыкант убрал руки с клавиш.
— Во-первых, здравствуй, — удивленно посмотрела на него Элен. — А во-вторых, это моя новая песня… Слов пока нет…
— А музыка моя! — вскричал Балабакин.
— Не знаю, — пожала она плечами. — Алексей мне ничего не говорил. Просто сказал, что есть сырой материал, надо обработать…
— Но это мой материал!
— А как ты это докажешь? — спросил внезапно появившийся Сафрон.
Сеня пугливо вздрогнул, услышав его голос, но удержаться от возмущенной реплики не смог.
— Я?! Должен доказывать?! Но это моя музыка! Я ее сочинил!
— Не знаю, — нахально усмехнулся Сафрон.
Он поднялся на сцену, подошел к Сене, опустил ему на плечо тяжелую руку, дыхнул перегаром.
— Где доказательства?
Сеня вспомнил про свой мобильник, в памяти которого находился горловой наигрыш.
— Есть доказательства! Я знаю, откуда у вас взялся этот материал! С мобильника моего скачали! Пока в тюрьме меня держали!
— Какая тюрьма? О чем ты, парень? Никто ничего не докажет…
— Но музыка моя!
— Ну, пусть будет твоя. Получишь за нее деньги.
Признание авторских прав настроило Балабакина на оптимистический лад, но не избавило от дурного предчувствия.
— Сколько? — в ожидании худшего спросил он.
— Как в прошлый раз, тридцать тысяч.
Сеня мог бы вздохнуть с облегчением, но что-то мешало. Он ждал подвоха, и получил его.
— Тридцать тысяч, — с задушевной улыбкой повторил Сафрон. И, как о чем-то незначительном, добавил: — В рублях… Хочешь, пятитысячными купюрами? Новенькие, хрустящие, только что из банка…
Он откровенно издевался над Сеней.
— Так нечестно, — надулся тот.
— А ты знаешь, где я сейчас был? Я с твоим другом Волынком разговаривал. И знаешь, что он мне сказал?
— Что? — насторожился Балабакин.
— Плохо дело, брат. Кому ты двести тысяч отдал?
— Ну, Стелле. Как он сказал, так я и сделал…
— А кто видел, что ты отдавал?
— Не понял, — похолодел Сеня.
— Стелла говорит, что не брала никаких денег.
— А Лиза?
— Какая Лиза?
— Ну, Лиза с ней была. Она видела…
— Не знаю ни про какую Лизу. Знаю только, что Волынок счетчик включил. Ты ему двести тысяч торчишь и плюс десять процентов за каждый просроченный день…
— Да нет же! — в панике схватился за голову Балабакин.
— Да успокойся ты, парень, нормально все. Переговорил я с Васей, долг ему твой отдал, сказал, что ты под моей «крышей». Все нормально будет, никто тебя не тронет…
— Деньги не надо было отдавать. Лиза видела, что я деньги отдавал, я с ней свяжусь, она подтвердит…
— Ты хочешь, чтобы я поехал к Васе, потребовал назад деньги? Типа, извини, брат, лоханулся по тупости… Запомни, парень, Леха Сафрон никогда не был лохом!.. И если тебе сказали, что все в порядке, значит, все путем… Получишь тридцать тысяч рублей — и помни мою доброту…
На этом разговор закончился. Сеня понял, что попал к Сафрону в кабалу. Как понял, что не было смысла звонить Лизе, искать у нее доказательства своей невиновности, никому это не нужно — ни Васе, ни Сафрону. К тому же он не знал номера ее телефона…
Лиза позвонила ему сама. Он выходил из «Реверса» с жалкой подачкой в тридцать тысяч рублей. Обидно было чувствовать себя лохом. Как же так, он вроде бы не даун, не тормоз, толк в жизни знает, а кидают со всех сторон… Под прессом досады он даже не сразу понял, что звонит телефон. А когда взял трубку, было уже поздно. На дисплее вместо номера — «неизвестный абонент».
Впрочем, спустя минуту звонок повторился.
— Арсений?!
Это была Лиза, он не мог не узнать ее ликующий голос.
— Ну наконец-то, — в том же мрачном расположении духа вяло изобразил радость он.
— Наконец-то! Я тебе целую неделю звонила!
— А номер не отвечал…
— Да! Почему ты не брал трубку?
— Потому что телефон — ек! Знала бы ты, сколько денег с него скачали, — буркнул он.
— Сколько? — скорее механически, нежели из интереса спросила она.
— Тысяч тридцать в евро.
— Ты что, миллионер, столько денег на счету держать?
— Здесь другой случай…
— Может, я могу тебе помочь?
— Может, и можешь, — кивнул он, рукой смахнув пот со лба.
Жарко, а в машине у Лизы наверняка прохладно.
— Можем на озеро съездить. — К радостным вибрациям в ее голосе добавилась страстная дрожь.
— Ты читаешь мои мысли… Ты где?
Лиза обещала быть через четверть часа. Сеня осмотрелся вокруг, остановился на вывеске ближайшего бара, сказал, что будет ждать ее там.
Выбор оказался удачным, в баре было прохладно, почти безлюдно, играла приятная музыка. За стойкой симпатичная девушка-бармен. Темные волосы, стильное каре по плечи, черные и очень густые брови. Чересчур широкие скулы, черты лица не совсем правильные, но положение спасали игривые с поволокой глазки, задорно вздернутый носик и вишневой сочности губки. Она протирала бокалы, снисходительно улыбаясь какому-то парню, сидевшему за стойкой на высоком барном стуле и что-то ей говорившему.
— Большой бокал «Туборга», — небрежно сказал Сеня, бросая на стойку сотенную купюру.
Хоть и кинули его, но все равно денег у него немало. А холодное пивко так манит воображение.
— О! Превед!
Парень за стойкой смотрел на него с улыбкой. Сеня тоже узнал его. Это был очкарик Тимоша, с которым он провел несколько часов в «обезьяннике».
