— Так, понятно. Посетители у Биткова вчера были?
— Нет, я распорядился никого к нему не пускать.
— Плохо. Надо было с дежурной частью договориться, чтобы они деньги за него взяли, чтобы камеру выделили, для встреч. А в камеру аппаратуру поставить…
— Не думаю, что Битков бы повелся. Он же помнит, как мы его в толстухинской квартире спалили… Но в принципе попробовать можно, — с досадой на себя сказал Федот. — Обвинение предъявят завтра…
— И завтра же он предъявит обвинение нам, что мы держали его под стражей незаконно…
— Ничего, выкрутимся…
— Если часто крутиться, геморрой можно накрутить… Пусть все идет как идет. Решит судья, что можно под залог, пусть так и будет. Но за Битковым глаз да глаз… Саня, задействуй все ресурсы. Знаю, что людей не хватает, но что-нибудь придумай. Биткова надо под контролем держать. Наверняка он Вершинину ищет…
— Ищет. Его бычье уже по Валдаю прошлось, я это знаю точно, — кивнул Кулик.
— Тем более… Проследить за ним надо, а то ведь если он первым до Вершининой доберется, нам она точно не достанется…
Степан почти уверен был, что Толстухина убила его сожительница или ее любовник. И не хотелось бы, чтобы они угодили под бандитский каток.
* * *
— Ну, бывай, Гига!
Матвей небрежно попрощался со своим сокамерником. За плечами у парня две ходки, с малолетства мыкается по зонам, и все по уважаемым статьям. Рослый, сильный, отчаянный, но не фартовый. Только-только из лагеря вернулся и сразу же под раздачу попал, новый срок ему светит. Был бы умней, не попался бы… Матвей уважал людей удачливых, а невезучими пренебрегал.
Во внутреннем дворе здания Матвея ждал «воронок», который отвезет его в суд. Адвокаты уже в полной боевой, судья подмазан, вопрос должен решиться на раз.
— Думаешь, все, не вернешься? — как-то тоскливо спросил Гига.
— Уверен.
— Мне тоже может подфартить. О Тюлене, похоже, забыли, значит, и про хату тоже…
Надзиратель снова открыл дверь.
— Битков, ты долго там? — грозно рыкнул он.
— А ты не тыкай мне, начальник, я тебе не сявка! — одернул его Матвей.
Он уже собирался забраться в фургон автозака, когда его окликнули. Он обернулся, увидел человека-глыбу Комова.
— Битков, мой тебе совет, не убивай девчонку, — сурово и без предисловий сказал майор.
— Это ты о чем, начальник? — ухмыльнулся Матвей.
— Сам знаешь. Твои люди охотятся за Лизой Вершининой. Если найдешь, можешь забрать у нее деньги: по большому счету, это твое право. Но убивать ее не надо, за такой беспредел мы спросим с тебя очень серьезно. Очень-очень… И контрабанду вспомним, и покушение на кражу — под завязку тебя загрузим, никакой суд не поможет. Ты меня понимаешь?
Матвей снова попытался ответить ухмылкой, но губные мышцы схватил спазм. Матвей готов был задушить самого себя за допущенную слабость.
— Ты у нас под колпаком, Битков, — продолжал дожимать его Комов. — И мой тебе совет, не будь дураком… Как только найдешь Вершинину, сразу дай нам знать.
Матвею пришлось поднапрячься, чтобы унять оторопь.
— А ты не учи меня жить, начальник, — через силу растянул он губы. — Ты оперов своих учи, как жить. Вчера твой опер двоих на хате повязал, одного закрыл, а другого в хате оставил…
— Что ты несешь? — озадачился Комов.
Матвей возликовал. Все-таки смог он выбить майора из колеи. Мелочь, но для самоутверждения полезно.
— Вы тут сами с собой разберитесь, а потом уже передо мной пальцы веером кидайте…
Моральный ущерб хоть и частично, но был возмещен. Матвей повернулся к майору спиной и забрался в фургон автозака. Конвойный с грохотом закрыл за ним дверь.
Глава 12
Майор Кулик гневно свел брови.
— Ну и как так вышло, что задержанный всю ночь провел в обворованной квартире?
Старший лейтенант Косыгин чувствовал за собой вину, но было у него и оправдание.
— Так я вам же говорил, что двоих взял. За вторым собирался идти, а вы меня за Балабакиным отправили. Я за ним всю ночь гонялся…
— Мог бы мне сказать, я бы принял меры.
— Да говорил, вы меня слушать не захотели…
— Что значит — не захотел? Ты мне, Косыгин, бабушку из дедушки не делай.
— Виноват.
«Ты начальник — я дурак» — этот армейско-милицейский принцип не упразднить никакими реформами, инструкциями и приказами не смягчить. Даже если ты прав, притворись виноватым и жди своего часа, когда сам станешь начальником и сможешь делать дураков из своих подчиненных.
— Виноват он… А Тюленев, между прочим, всю ночь провел в квартире. Обделался, обгадился…
— Хозяева позвонили? — уныло спросил Косыгин.
— Если бы… Битков нас носом ткнул. Битков, законный вор, указывал нам, как надо работать… Он знал про Тюленева, а мы нет. Скажи, тебе стыдно?
— Ну, стыдно…
И стыдно было Юрию, и обидно. Всю ночь убил на поиски Балабакина. Самого по московскому адресу не нашел, но застал в квартире его приятеля с какой-то девкой. Прижал его к стенке статьей о незаконном проникновении в чужое жилище, расколол, установил круг людей, у кого мог бы скрываться Балабакин. Почти всю ночь гонял по адресам, но лишь время потерял. Только под утро приехал домой, лег спать. Сон оказался таким крепким, что трезвон будильника не смог справиться с ним. И телефонные звонки не смогли нарушить его покой. Только в первом часу дня Косыгин пришел на службу и сразу получил плюху.
— И мне стыдно. За тебя… Мог бы позвонить, сказать…
— Замотался… А машину взяли?
— Какую машину?
— Ну, с награбленным… Они в машину мебель загружали, технику…
— Не было никакой машины… Рапорт надо было написать, объяснить, что да как…
— Вы же меня сами за Балабакиным направили…
— Ну что ты заладил, сами, сами… Значит, машина была, говоришь?
— А Передрыгин, ну второй который, что говорит?
— Жаловаться, говорит, буду, самому главному прокурору… Прокурора нам только и не хватало… Поехали, покажешь, где машина.
Кулик не стал ждать, когда подготовят к выезду служебную машину — к месту происшествия отправились на его «Фольксвагене». Юрий был уверен, что «бычок» с фургоном стоит на том же месте, где он его оставил. Но, увы, «зилка» нигде не было, и краденые вещи, разумеется, пропали вместе с ним.
— Ну и куда все подевалось? — сурово спросил Кулик.
— Не знаю… Я лично фургон закрыл… Может, третий сообщник был?
