— Так ты телефон скомкала и выбросила, если помнишь, — нашелся он.
— А ты его разве не подобрал?
— Нет.
— Я думала, да… — опечаленно сказала Рита и замолчала.
Косыгин не показал ей, как проходит пятый маршрут троллейбуса, она без объяснений нашла его улицу и дом.
— Приехали, — кивнув на серую блочную пятиэтажку, грустно улыбнулась она.
— Ага…
Он открыл дверь, выставил ногу.
— Что, так и уйдешь? — спросила она.
— Э-э, до свидания, — сконфуженно попрощался он.
Косыгин не знал, что ему делать. Рита ему нравилась, но ведь она стриптизерша, ему с ней не по пути.
— До какого свиданья? Ты же видеть меня не хочешь…
— Хочу.
Он уже знал ее взрывной характер и не хотел, чтобы она, уезжая, показала ему средний палец. Вернул ногу в машину, закрыл дверцу.
— Что хочешь, видеть меня или вообще?.. Да не напрягайся ты. Не хочешь — не надо… Хотя мог бы пригласить меня на огонек… Ты один живешь, без хозяйки?
— Без.
— Боишься остаться со мной наедине?
— Нет…
— Тогда в чем дело?
— У меня не убрано. Холостяцкая берлога…
— Меня этим не напугаешь.
— Ну, тогда пошли…
Косыгин снимал однокомнатную квартиру на первом этаже старого дома. Затхлый воздух, запах канализации, ветхие обои, дряхлая мебель.
— Не фонтан, — резюмировала Рита.
— Я же говорю, не убрано.
— Да нет, здесь не убираться, здесь все ломать надо.
— Не моя квартира, не мне здесь хозяйничать.
Он показал ей на кухню, но Рита осталась в прихожей. Боялась идти — как будто дальше было болото и она могла утонуть…
— Слушай, может, ко мне поедем? — спросила она.
— Мне завтра на службу.
— Так мой дом еще ближе. Завтра от меня и пойдешь…
— Нет, мне брюки погладить нужно…
— Я поглажу… — сказала она. И, немного подумав, уточнила: — Брюки поглажу.
Все-таки она сдвинулась с места, заглянула в санузел. Поморщилась, пальцами сжав ноздри.
— Как ты здесь живешь?
— Так и живу, — сконфуженно пожал он плечами.
— Я понимаю, присяга, трудности, связанные со службой в органах… Но это же не значит, что ты должен жить в дерьме…
— Зато недорого. Всего две тысячи рублей. Кофе будешь?
— Буду. Но если сама сварю. У себя. Но с тобой…
— Вари. У себя. Но без меня… Извини, я очень устал…
* * *
— Извини, я очень устала…
Матвей попытался привлечь к себе Марго, но получил отпор. Оттолкнувшись от него руками, она сделала несколько шагов назад.
Он угрожающе свел брови.
— Устала?! От чего ты устала?.. Может, все-таки было?
— Не было ничего. И не устала я. Это я его передразниваю… Он сказал, что устал. И я говорю… А может, и устала. Морально. Женщины очень переживают, когда их отвергают…
— Отвергают?.. Ты же сказала, вы на завтра договорились.
— Договорились… — обиженно усмехнулась Марго. — Это мне так хочется думать, что договорились. Завтра он обещал позвонить… А позвонит ли, вот в чем вопрос?
— Я бы тебе позвонил.
— Но я же не с тобой должна закрутить, а с ним. Насчет него был уговор…
— Был и остается в силе, — отрезал Матвей. — Этот старлей мне нужен, и ты его мне подашь на блюдечке.
— А если нет? — пристально и со страхом посмотрела на него Марго.
Он мог бы сказать, что за «нет» она дорого заплатит. Но девушка не принадлежит ему на все сто, и неизвестно, чем обернется для него излишнее запугивание. Как бы к ментам с жалобой не побежала, а у него с ними и без того проблем хватает. Пока они только вьются над его головой с распахнутыми крыльями, но в любой момент могут нырнуть на него в высоты и заклевать если не до смерти, то до больничной койки в тюремном лазарете… Он должен был соблюдать осторожность хотя бы в тех случаях, где можно обойтись без грубости.
— Останешься без денег. И без моей любви… Или без чего-то одного, на выбор…
— Тогда уж лучше… — Марго нарочно затянула паузу.
— Что лучше? — не выдержал он.
— Даже не знаю, что лучше…
— Иди ко мне, я объясню…
Эта красотка по-прежнему притягивала к себе с силой земной гравитации. Может, потому, что Матвей так и не смог познать ее в полной мере. Может, потому, что девушка на редкость хороша. Может, и то, и другое…
— Не пойду.
— Почему?
— Потому что я тебе больше не нужна.
— Кто тебе такое сказал?
— Ты. И не сказал, а сделал. Если б я была тебе нужна, ты бы не подставил меня под Косыгина…
— Да, я тебя подставляю, но, заметь, не подкладываю.
— С мужчинами по-другому нельзя. Сначала ты перед ним стоишь, потом ты под него ложишься…
— Да, но ты же под меня не легла.
— Так меня под тебя не подставляли. И денег мне за тебя не обещали.
— Я тебе дам денег, за себя.
Матвей чувствовал себя кретином. Он — человек, перед которым склоняются сильные, — позволяет какой-то девке водить себя за нос. Давно бы уже мог влепить ей пощечину, сбить глупый кураж и уложить в постель…
— Нет, нужно, чтобы кто-то другой дал, не ты, — продолжала дурачить его Марго.
— Если кто-то тебе даст деньги за меня, у тебя ничего со мной не выйдет. Как не выходит с Косыгиным… — в пику, язвительным тоном сказал он.
— Считай, что ты меня обидел.
— Да, но я могу тебя утешить.
— Хорошо, я согласна…
— Я покажу тебе, что значит настоящий мужчина.
— Отлично.
— Тогда расслабься и иди сюда.
— Сегодня не могу. Сегодня у меня очень сильно болит голова.
— Ничего, я вылечу.
— Ты не понимаешь, если у меня болит голова, то я ничего не запомню. А если не помнить, то какой смысл начинать?
Матвей понимал, что Марго снова «крутит динамо». Но переключить ее с «холостого» хода на «рабочий» не решился. И, когда она ушла, вызвал к себе в кабинет более податливую танцовщицу…
* * *
Громила на входе даже не стал спрашивать документы, посторонился без лишних слов. Появившийся начальник охраны угодливо сопроводил Степана и его спутников к лифту, вместе с ними поднялся на второй этаж, оставил в директорской приемной, сам зашел в кабинет.
