— Кто сволочь, он или она?
— Он. И она.
— Ну зачем же ты на себя наговариваешь? — усмехнулся Круча.
— Почему на себя?
— Потому что ты с Волынком была. Потому что ты алмаз потеряла. Большой бриллиант, а на нем отпечатки твоих пальцев. Есть результаты экспертизы… Не отвертишься ты, Стелла, и не пытайся. Давай начистоту, кто в Сафронова стрелял?
— Василь стрелял. Но он не хотел никого убивать.
— Ты была с ним?
— Да, но я не хотела, он меня заставил…
— Такой строгий, что заставить мог?
— Да зверь.
— Вместе жили, вместе хозяйство вели?
— Да.
— Наверное, сам он никогда есть не готовил, тебя заставлял.
— Заставлял.
— И в доме ты убиралась?
— Да.
— И в квартире Трофименкова порядок навела?
— Какого Трофименкова?
— Троха его зовут.
— А, да, наводила порядок…
— Хорошо убралась, мы там ни одного отпечатка пальцев не обнаружили. Василий заставил?
— Да, он.
— А кто укол Трохе делал?
— Первый он сам, а потом… Какой укол? — спохватилась Стелла.
— А ты не знаешь? Врешь, знаешь. Но мы квиты: я тебе тоже наврал. Что ни одного отпечатка пальцев не нашли на квартире у Трофименкова. Были там отпечатки пальцев. Твоих пальцев…
— А, ну я была там…
— С подругой или нет?
— Не было подруги…
— А Малча говорит, что была.
— Малча говорит?.. Так он не знает. И Троха думал, что мы подругу привели… А Вася сказал ему, что не захотела она, предложил уколоться. Троха на игле сидел, а тут душевное расстройство… Короче, недолго уговаривали… Но я здесь ни при чем. Что Вася говорил, то я и делала, и никого не убивала…
— Погоди немного.
Степан сделал вид, что вчитался в содержание лежащих перед ним бумаг.
— Так… Так… Пока совпадает…
— Что совпадает? — не поняла Стелла.
— Показания Волынка совпадают с твоими.
— Его показания?!
— А что ты удивляешься? Ты думала, что Волынок погиб? Нет, он всего лишь ранен. Пуля прошла по касательной, легкая контузия, не более того. В больнице он, в полном здравии. И показания дает…
Круча не врал, он лишь слегка преувеличивал. Косыгин стрелял на поражение, но, видно, из страха промазать и попасть в Риту рука его дрогнула, поэтому пуля чиркнула по голове бандита, вырвав из нее небольшой кусок черепной кости. Волынок сейчас в реанимации, состояние тяжелое, но стабильное. Не было у Степана его показаний и быть не могло. Но ведь когда-нибудь будут…
— Что, правда? — ужаснулась Стелла.
— А ты не бойся. Он тебя любит, лишнего против тебя не скажет. Но и твои грехи на себя брать не станет…
— Какие грехи?
— Ты сама знаешь. И я знаю. Мы оба знаем. Поэтому не будем делать друг из друга дураков. Толстухина кто убил? — после мягкого перехода жестко спросил Круча.
— Василь! — встрепенувшись, ответила Стелла. — Я здесь ни при чем.
— Но в квартире Толстухина после убийства ты убиралась?
— Нет, меня там даже не было…
— А где ты была?
— Дома. Василь все сам сделал.
— Что сделал?
— Он к Гене заехал, ночью, поговорить с ним хотел. Просто заехал, а тут Лизка. С чемоданами. И Балабакин с ней… Ну…
— Что, ну?
— Он им помог чемоданы загрузить…
— Куда?
— В машину.
— В чью?
— Не знаю, он не говорил… Он вообще мало что говорил про это.
— Про что про это?
— Ну, как он Толстухина убил. Просто сказал, что убил…
— А куда Вершинина и Балабакин делись, не говорил?
— Говорил. Сказал, что уехали.
— Куда?
— Сказал, что далеко. Очень далеко.
— А деньги где?
— Какие деньги? — сфальшивила Стелла.
— Девять миллионов долларов.
— Не знаю.
— А бриллианты?
— Тоже не знаю.
— А как тогда к тебе попал «Олений глаз»?
— Василь подарил…
— Верю. А что не знаешь, где остальные бриллианты, не верю. И про деньги ты знаешь…
— Не знаю.
— Что ж, если не знаешь, придется тебя отпустить. Если ты ни в чем не виновата, зачем тебя взаперти держать? Незаконно это… Биткова еще вчера выпустили.
— Биткова?! Выпустили? — занервничала Стелла.
— Да.
Круча подошел к окну, глянул вниз.
— Машина его стоит. Тебя, наверное, ждут.
— Вы это серьезно?
— Серьезно.
— Но вы не имеете права меня выпускать!
— Имею.
— Он же меня убьет!
— Скорее всего да. Но ты не волнуйся, твоя смерть не останется безнаказанной. За Битковым наблюдают, и, как только он тебя убьет, мы наденем на него наручники. И тогда наконец мы сможем посадить его так крепко, что никакие адвокаты ему не помогут. Ты меня понимаешь?
Насчет Биткова Степан обманывал. Наглая оперативно-тактическая ложь. Битков сейчас в Лефортове, там им всерьез занимаются федералы. Но Стелле этого знать вовсе не обязательно.
— Понимаю. Но я не хочу умирать.
— Не хочешь, а придется…
— А если я скажу, где деньги?
— Тогда будешь отвечать за соучастие в преступлениях. Но, поверь, суд учтет твое раскаяние и готовность работать на следствие…
— Я скажу. Я все скажу!
Три чемодана с деньгами и пакет с алмазами были доставлены в отделение уже на следующий день. А Вершинину с Балабакиным Степан найти не смог: Стелла только могла догадываться, куда они подевались…
* * *
Там, наверху, все было легко и просто. Душа раздольная, свободная, ни злости в ней, ни страхов. Душа, только душа… А здесь, на земле, так мучительно тяжело…
Но все же на земле лучше, чем на небесах. Волынок не успел подняться на седьмую высоту, земное притяжение втянуло его душу обратно в телесную оболочку. Но он слышал голоса. Слышал проклятья людей, которых убивал. И еще он успел понять, что никто не впустит его на облака седьмого неба, белые ангелы с золотыми нимбами сбросят его в ад. Но если он раскается, если он замолит свои грехи…
