– Макс, дворецкий Кляевых... Он был свидетелем, – сказал Степан и нарочно затянул паузу.
– Каким свидетелем? – не выдержал напряжения Ядреныч.
– Он слышал, как твой Палыч договаривался с Ладой...
– Так это из-за него Палыч спалился? – нахмурился парень.
– Из-за него... И вы ему этого не простили...
Степан вложил в свой взгляд всю имеющуюся в нем силу воздействия.
– Э-э, начальник, так нельзя! – побледнел Ядреныч. – Мы здесь ни при чем!
– А вы всегда ни при чем... Только почему-то люди вокруг вас гибнут...
Степан снова направился к яхте. И попытался прижать к ногтю Пал-Палыча.
– Так это, не убивал я этого хмыря! – искренне возмутился парень. – Я вообще на берег не сходил...
– И кто тебе поверит? – пристально посмотрел на него Степан.
– Так это, техника подтвердит. Это, у нас же камеры... Вы это, пленки просмотрите, да, там видно, что я все время на яхте был...
Система видеонаблюдения состояла из четырех камер. Но ни одна из них не была направлена в сторону Хуторка. Зато вся палуба вдоль и поперек просматривалась. И если Паша в течение ночи сходил на берег, это должно было зафиксироваться на пленке. Но просматривать запись – дело долгое и нудное... Пусть специалисты разбираются... Если, конечно, они будут. А то ведь снова, как в прошлый раз, гибель Макса спишут или на несчастный случай, или на самоубийство. Даже дела возбуждать не станут...
– Блок памяти придется изъять, – сказал Степан.
– Да не вопрос! Мы же знаем, что полковник Круча – самый справедливый полковник на свете! – осклабился Ядреныч.
– Во-первых, не полковник, а подполковник. А во-вторых, не надо забивать мне баки...
Лесть, она всегда приятна. Даже если ты реагируешь на нее как бык на красную тряпку. Льстецов можно презирать сколько угодно, но сладкие капли с их языка все равно западают в душу... Вот и сейчас Степану захотелось быть самым справедливым ментом в мире. И это при том, что он и без того всегда стремился к справедливости...
Степан изъял блок памяти, еще раз побывал у трупа – сделал очередной замер. Поднялся наверх, по пути домой дернул калитку во двор Кляевых. Закрыто. А запирается она изнутри. Макс этого сделать не мог. Тогда кто?.. Надо разбираться.
Жанна уже проснулась, хозяйничала на кухне.
– Долго же ты купался, – заметила она.
– Даже ноги не намочил...
– Чем же ты занимался?
– Была бы ты Ленусиком, а я Сафроном, пришлось бы тебе объяснять, что никаких баб не было... Не было... В этот раз обошлось без женщин. В этот раз мужчина...
– Та-ак, это что-то новенькое!
– Новенький ужас хуторского масштаба... Снова труп... В прошлый раз была экономка, в этот раз – дворецкий... Такое ощущение, что кто-то избавляется от прислуги...
– Ты это серьезно?
– Серьезней не бывает.
– Кошмар!.. А я как раз подумывала о помощнице...
– Думаю, что классовая буржуазная ненависть здесь ни при чем...
Степан спрятал блок памяти и отправился в дом к Кляевым. Снова без приглашения.
Калитка была закрыта. Степан нажал на клавишу звонка. Минуты через три появился Сева. В спортивных трусах – распаренный от насилия над собственным организмом, потный. Но довольный, каким бывает человек после напряженной тренировки...
– А, Степан Степаныч!.. – радушно улыбнулся он. – А чего вы с заднего хода?
– А в привычку уже вошло...
Степан внимательно смотрел на него. Но фальши не замечал. Похоже, он в самом деле не знал, что случилось с его дворецким. А ведь Сафрон уже наверняка в курсе событий: мобильная связь работает, и есть люди, которые обязаны были ему сообщить о случившемся... Неужели он ничего не сказал Севе? Почему?
– Хожу вот по скользкой дорожке, все жду, может, и меня попытаются со скалы сбросить... Спортом занимался?..
– Ну да! – расплылся в улыбке Сева.
– А Макс где?
– Да сам его ищу...
– А ты у моря не пробовал его поискать...
Только Степан это сказал, как из дома выскочил Сафрон. Морда красная, ноздри, как у скакуна, раздуваются. Увидел Степана, осадил самого себя.
– Степаныч, что там за беда? – настороженно спросил он.
– Не видишь, люди спортом по утрам занимаются. Кто-то качается, а кто-то с обрывов без парашюта прыгает...
– Степаныч, мои пацаны не при делах! Я тоже!.. Вообще, беспредел какой-то...
– Может, кто-то объяснит мне, что произошло! – встревожился Сева.
– Что-что, Макс твой сковырнулся! – опередил Степана Сафрон. – В смысле, упал и разбился...
– Да ну!
– Вот тебе и ну!
– Когда?
– Вот я и хотел бы узнать, когда... Кто и когда в последний раз его видел?
– Я видел, – кивнул Сева. – Вчера, когда спать ложился... Он к морю шел...
– В какое время это было?
– Ну, где-то что-то около двенадцати ночи...
– К морю шел?
– Ну да, на то место, где Лада упала... Переживал очень... Это, у них, говорят, роман был...
– Кто говорил?
– Ну, Дима Савчук сказал... Переживал Макс, курил много. И с того места почти не сходил...
– А калитку за ним кто закрыл?
– Я не знаю... – пожал плечами Сева.
– А калитка была закрыта?
– Но я же вам открывал. Значит, закрыта была... Так он что, в то самое время и... ну, вниз, с обрыва?..
– Экспертиза установит.
– Что это на него нашло?
– А может, кто-то на него нашел?.. Может, столкнули, а? – Степан в упор смотрел на Севу.
– А вы что, на меня думаете? – возмутился тот.
– Пока что я ничего не думаю...
Обслуживающий персонал обычно знает о своих хозяевах то, чего знать им никак не полагается. А кто много знает, тот долго не живет... Степан знал немало случаев, когда людей убивали именно по этой причине... Может, и Лада погибла потому, что много знала... Да, такая версия имела право на существование. Но и Сафрона никак нельзя было сбрасывать со счетов. Он мог расправиться с Максом как со свидетелем. Ведь это он открыл Степану глаза на очень важные обстоятельства...
– А я думаю, что надо скорей ограждение ставить... – сказал Сева.
– Во! Может, этого Макса ветром сдуло...
– Ночью не было ветра, – покачал головой Степан.
