– Но ведь это его идея была, вашего мужа. Двадцать пять процентов себе, семьдесят пять – государству…
– Да, но с нами тогда Паша был. Ему эта идея понравилась…
– То есть это Паша Скоробогатов мог нам нагадить?
– Я этого не говорила, – смутилась женщина.
– Но намекали… Не любите вы Скоробогатова. Не любите. Он знает, что вы встречаетесь с братом своего мужа. Знает и не скрывает этого – ни от вас, ни от других… Он же обвиняет Дмитрия в гибели вашего мужа… А Дмитрию это не понравилось. Он не хотел, чтобы его разоблачили. Поэтому принял меры…
– Какие меры? О чем вы говорите?
– О том, что Скоробогатов обвинил Дмитрия в гибели своего друга. Когда это было?
– Неделю назад, в прошлое воскресенье… То есть ничего такого не было…
– Ясно… За неделю можно успеть подготовиться…
– К чему подготовиться?
– Да все к тому же… Где сейчас Дмитрий Загорцев?
– Не знаю… Дома, наверное… Здесь его нет…
– И ночью не было?
– Не было. А если бы и был, это наше личное дело…
– Да нет, это уже не личное дело. А если дело, то уголовное… Сегодня ночью погиб гражданин Скоробогатов Павел Васильевич.
– Этого не может быть, – сошла с лица женщина.
– Уже не может, потому что уже произошло. Его убили.
– Вы меня разыгрываете, – вымученно улыбнулась Загорцева.
– Такими вещами не шутят, – внимательно посмотрел на нее Степан. Судя по всему, ее переживания были искренними.
– Вы думаете, что его убил Дима? – через силу спросила она.
– Пока я ничего не думаю… Я просто зашел к вам, чтобы узнать, где живет Скоробогатов. Мне нужно поговорить с его супругой. Она еще ничего не знает…
– Она не знает… Она не знает, но это должно было произойти.
– Что это?
– Паша всегда повторялся за Геной. Он ему всегда во всем подражал… Дом на Глубоком озере купил, «Порше» и вообще… Я не удивлюсь, если у него любовница была…
– А что здесь может быть удивительного?
– У Паши жена красавица, от таких не гуляют. И он ее сильно любит… Любил то есть… Но у Гены любовницы были, и Паша мог эту моду взять… Гена погиб, и Паша за ним… Да, это должно было произойти…
– Все это, конечно, интересно. Но фатальная неизбежность – понятие чересчур расплывчатое. А меня интересуют конкретные факты. У Паши… У Павла Васильевича была любовница?
– Не знаю… Анжелика, может, знает. Вы к ней собирались, к ней и идите… Как же так, сначала Гена, теперь Паша? – обращаясь к себе самой, спросила Наталья.
– Анжелика – это супруга Павла Васильевича? – спросил Степан.
– Да, его жена… Если хотите, я вас к ней проведу. Только заходить к ней не буду.
К дому Скоробогатовых она поехала на «Порше», Степан направился за ней на своей «Волге».
Им пришлось покинуть один коттеджный поселок, полностью благоустроенный, и заехать в другой, недостроенный, даже без поста охраны. Но дом Скоробогатовых трудно было назвать недоделанным. Большой, двухэтажный, из желтого кирпича – без единого солевого пятна на стенах. Фигурная крыша, полукруглый балкон, опирающийся на колоннаду над входом. Аккуратный забор с автоматическими воротами. На одном из двух столбов у калитки обнаружилась кнопка звонка с переговорным устройством и глазком видеокамеры.
Наталья Загорцева даже не стала выходить из своей машины. Помигала Степану аварийными огнями и была такова. Пришлось ему самому жать на кнопку звонка.
– Что вам нужно? – грубовато спросила женщина с нежным от природы голоском.
– Из милиции. – Круча махнул удостоверением перед глазком видеокамеры. – К нам поступило заявление об исчезновении вашего мужа.
– Заявление? Какое заявление?
– Вы Анжела Максимовна?
– Да.
– Разве ваш муж дома?
– Нет.
– И ночью его не было?
– Нет.
– А говорите, какое заявление…
– Но я ничего не писала.
– Значит, кто-то другой написал…
– Это какое-то недоразумение!
– Да, но разобраться придется. Мне нужно задать вам несколько вопросов…
– Ну, если нужно… А вы точно из милиции?
Степану пришлось еще раз показать на камеру свои корочки, но и после этого ему пришлось ждать четверть часа, прежде чем жена Скоробогатова открыла калитку.
Глядя на эту красавицу, нетрудно было догадаться, что пятнадцать минут она прихорашивалась перед зеркалом. На ней был белый джемпер из нежнейшей шерсти, дорогие, с дамскими бирюльками джинсы. Волосы распущены, но идеально расчесаны, на лице макияж. Пригожая, свежая, благоухающая… И ей невдомек, что нет больше мужчины, которому она принадлежала вместе со своей красотой.
Женщина открыла дверь, но впускать Степана во двор не торопилась.
– Вы удостоверение показывали, еще раз, если можно, – сухо улыбнулась она.
На этот раз Степан представился по всей форме:
– Начальник ОВД «Битово» подполковник Круча… Любить и жаловать не прошу, – немного подумав, добавил он.
– А я и не собираюсь, – с интересом рассматривая его, сказала Анжела.
– Почему?
– Фамилия знакомая… Да вы заходите, а то как-то не по-людски…
Степан вошел во двор, осмотрелся. Пространство перед домом занимали две фигурные клумбы; широкая площадка между ними была выложена плиткой, и на ней напротив небольшого фонтана стояла беседка из тонких перекрещенных реек. За клумбой от ворот к гаражу тянулась такая же плиточная дорога; машин на ней не было, но, приткнувшись к забору, стоял дорогой спортивный мотоцикл, колеса забрызганы грязью. Степан был не прочь осмотреть его, но хозяйка дома ввела его в беседку, показала на кресло за пластиковым столом.
– Мотоспортом занимаетесь? – кивнув на двухколесную машину, спросил Степан.
– Мотоспортом? – слегка смутилась она. – Вы имеете в виду «Ямаху»? Нет, это не мое. Я в такие игры не играю… Это Пашу иногда заносит. Байкеры, говорит, это круто…
– Да, у каждого свое увлечение, – кивнул Степан. И как бы невзначай спросил: – А разве байкеры на «Ямахах» ездят? Я думал, у них особенные мотоциклы, с высокими рулями, как у «Харлеев»…
– Ну, я не знаю… – еще больше смутилась Анжела. – Он в кожу не одевался, ну, как байкеры. Ему скорость больше нравилась…
– Дороги, мототреки?
– Да.
– А колеса почему грязные? На шоссейных дорогах сейчас сухо. Где он грязь месил?
– Сама бы у него спросить хотела, – насупилась Анжела. – Приехал вчера утром, грязный весь, мотоцикл бросил и снова уехал…
