– А кто Загорцеву мог помочь? Друзья из военной прокуратуры? Так в этом я очень сомневаюсь… Да и не было у него друзей, так, приятели…
– Мадам Загорцева?
– Очень смешно… Нет, она точно отпадает…
– И алиби у нее есть, – кивнул Кулик. – Она у нас под колпаком. Когда Самогорова убивали, она дома сидела…
– Тогда кто ему помогал?.. И ему ли? Может, его самого подставили…
– Да нет, Степаныч, он тебя подставлял, это факт…
– Может, подставлял. А может, просто брату своему подыгрывал. Не зря же Геннадий Загорцев обратился к нему за помощью. Хотел, чтобы он его от меня защитил… Ну а тот на меня лаять начал, когда Геннадия не стало… Что-то он там про сантехников говорил, которые к нему приходили. Сколько там их было, двое?
– Двое, – подтвердил Кулик.
– И после них нож появился…
– Утка это. Сантехники, может, и были, а нож не подбрасывали…
– Зачем тогда они соврали, что Загорцевы соседей топят?
– Так, может, их вообще не было, – махнул рукой Федот. – Мамаша выдумала, чтобы сына выгородить…
– Может, и выдумала, а может, и нет… Думаю, нам с самого начала надо бы начать. От навоза до масла…
– Гора навоза родила банку масла, – хмыкнул Федот.
– Ты, Комов, не ерничай, – строго посмотрел на него Круча. – Дело серьезное. Три убийства в одной цепи. Межокружная прокуратура объединяет их в одно дело. Сваткин будет это дело вести, МУР снова подключается… Нам теперь спокойно работать не дадут, постоянно теребить будут…
– А покой нам только снится…
– Надо с навоза начать, с него и начнем, – с самым серьезным видом кивнул Кулик.
– А может, тогда уж лучше со шлагбаума? – усмехнулся Комов.
– От забора и до обеда, – поддел его Саня.
– Да нет, от шлагбаума до наших дней, – покосился на него Федот. – Шлагбаум, он будет почище навоза. И начался он раньше… Раз уж пошла такая пьянка, то я бы начал с телохранителей Скоробогатова. Нападение на спецназовскую «четверку»… Да и не спецназовская она была… Помнишь, Степаныч, я еще сказал, что странные это ребята. Такое ощущение было, что не Скоробогатов ими, а они им заправляют… Вот откуда странности начинаются…
– Вот с этих ребят и начни, – кивнул Степан. – Их как раз двое…
Интуиция слабо, но все же шевельнулась в нем. Так слабо шевелятся палочки для поиска воды, показывая на место, где можно бурить скважину…
Глава 16
Музыка ночного клуба шумной волной накрывала извилины и нервы, переплетая их меж собой в потоке безумного драйва. Антон Порываев не любил танцевать, но ему нравилась сама атмосфера, в которую он время от времени погружался вместе со своим другом. Ну а если бросить таблетку под язык, да не одну, то можно и на танцполе зажечь. Лучше всего с какой-нибудь девочкой, которую захочется увлечь потом куда-нибудь в темный уголок, чтобы насладиться прелестями падения нравов. Если девочка хороша, то можно и домой ее увезти. Квартира у Сереги двухкомнатная, места для двух горячих пар всегда есть.
– Красиво жить не запретишь, – откинувшись в глубоком кресле, расслабленно и громко, чтобы перекричать музыку, протянул Антон.
– Да, но помешать можно, – ухмыльнулся Серега.
– Кто нам помешает? Мы сами кому хочешь помешаем!..
– Не гони волну, братишка. Надо жить со всеми дружно. Как завещал кот Леопольд.
– А почему завещал? Он что, помер?
– А ты о нем не думай. Ты о себе думай. Лови фишку и гни жесть, пока все хоккей…
– Хай, мальчики!
К их столику подсела соблазнительная консуматорша, но Серега отказал ей в своей финансовой любви.
– Вот туда и шагай, крошка, – пренебрежительно глянув на нее, без всякого зазрения совести он хлопнул ее по заднице.
Вышибал-охранников Чиж не боялся. Скорее рад был бы нарваться на них, чтобы начистить кому-нибудь фейс-контроль. Драться он умел и любил. Правда, профессионально этим заниматься не хотел. Да и сам Антон не желал драться на потребу толпе. А в рукопашном бою он тоже знал толк, хотя и уступал Чижу.
– Я еще пока не Рокфеллер, чтобы халяву раздавать, – ухмыльнулся Серега, глядя вслед рассерженной красотке.
– Ничего, когда-нибудь станешь.
– Вот когда стану, тогда пусть и подходит…
– Ля, смотри какая тетка!.. Ля, кто это с ней? Хлыст! Ну, ничего себе!
Илью Хлыстова Антон знал хорошо. Когда-то работал с ним в одном охранном агентстве. Мало того, дружил с ним, а иногда обращался к нему за помощью. Хлыст был классным парнем, но с женщинами у него почему-то не клеилось. Рылом не вышел или еще что, но вечно у него случались романы с какими-то страхолюдками, да и то неудачные… А тут такая красотка, что глаза сами по себе на лоб выползают. И не какая-нибудь раскрашенная гирла с титьками, вываливающимися из тугого декольте, а нормальная с виду девчонка с наивными глазами и невинным выражением лица. И платье на ней скромное – длинное и без всяких вырезов. Скромное платье, но, похоже, дорогое. Светлые волнистые волосы, нежная, чуть бледноватая кожа, движения мягкие, завораживающие. Хлыст немного опережал ее; он пер, как ледокол, расчищая ей путь. Девушке не хватало внутренней уверенности, но мощь ее спутника позволяла ей чувствовать себя вполне комфортно.
– Хлыст! – крикнул Серега.
Илья вздрогнул, услышав его. Остановился, улыбнулся одними губами.
– Ничего себе, – рассматривая красотку, восхитился Серега.
Он по женской части был большим спецом, а его внешность действовала на девушек как яркий огонек на ночных бабочек. Когда он начинал светиться внутренним огнем, они сами слетались на него. Именно так Чиж сейчас и засиял. Поэтому и напрягся Илья, с подозрением присматриваясь к нему. Но к столу тем не менее подошел, вместе со своей кралей.
– Илюха, какая встреча! Давай к нам, вместе зажигать будем!
– Да мы тут так, проездом, – замялся Илья.
Ему явно не нравилось то внимание, с которым Серега рассматривал его подружку. И ей самой, похоже, не понравился его повышенный интерес к своей персоне. Она сама дернула Хлыста за рукав, чтобы он побыстрей увел ее отсюда.
– Тут у Лики подружка, мы сейчас ее заберем, и к ней домой, – в извинительном тоне сказал Илья.
– Так и мы с вами! – не на шутку разошелся Серега.
– Так она одна, подруга-то, а вас двое…
– Ничего, у подруги еще подруга найдется…
– Да нет, Лике уже домой пора.
Девушка снова дернула Илью за рукав и утащила за собой.
– Ля буду, пропал Хлыст! – с завистливым выражением в глазах с нарочитой небрежностью улыбнулся Чиж.
