– Вредно не хотеть. Вот я хочу. Машину хочу именно через твой салон толкнуть... Вижу, что ты не хочешь мне помочь. А я настырный... Короче, делаем так, ты передаешь мне контроль над «Премьер-авто», ну, а я уже ворочу, как того хочу...
– А хотелка не отвалится?
В сущности, Игнату было не до шуток. Случилось то, чего он опасался. Мент не собирался останавливаться на достигнутом и уже в открытую метит на целый автосалон.
– Мусор ты, – Игнат вперил в него жесткий, угрожающий взгляд. – А я не хочу, чтобы в моем автосалоне было намусорено. Я чистоту люблю...
– Смотри, как бы на параше тебе чистоту не пришлось наводить, – мрачный как туча пригрозил Нахальцев.
– А ты на свои корки не надейся. Надо будет, мы на тебя управу найдем. Не посмотрим, что ты мент...
– Да нет, не найти тебе на меня управы. Руки коротки...
– Короче, я тебя предупреждаю, сунешься в «Премьер-авто», пеняй на себя....
– Я думал, ты будешь сговорчивей.
– А я думал, ты умный, поэтому и отдал тебе «Гармонию». А ты дураком оказался. Полный идиот...
– Ты «Гармонию» мне отдал. А Виолетту за собой оставил...
– Ты куда клонишь, мусор?
– А то ты не понял, недобиток бандитский... Виолетта мне принадлежать должна.
– Она не вещь, чтобы кому-то принадлежать... Достал ты меня, мент. Шел бы ты от греха подальше, а то ведь в этой песочнице остаться можешь...
– Это можно считать угрозой?
– Какая ж это угроза? Ты, Паша, реальный даун, тебе пасочки в песочнице лепить за счастье. Можешь оставаться, а я пошел... Да, про «Премьер-авто» забудь. Считай, что не было никакого разговора...
– Это ты считай. А у меня свой счет! – бросил ему вслед Нахальцев.
Игнат сделал вид, что не услышал его лай.
Глава двенадцатая
Кренделю снилась обалденно красивая телка – на лицо прелесть, большие ярко-синие глаза, огромные груди, как у Саманты Фокс, тонкая талия, роскошные бедра. Она сидела на нем верхом и, как та всадница в седле, скакала навстречу оргазму. Ее пышные светло-русые волосы развевались на ветру... Крендель готов был финишировать вместе с ней. Еще немного, еще...
Но в самый последний момент его толкнули в плечо. И голос как будто из преисподней:
– Илюха, братан, вставай, твоя очередь!
Он открыл глаза и увидел Огурца. Тот стоял, пьяно пошатываясь, и глупо смотрел на него.
– Баран! Такой кайф обломал! – рявкнул Крендель.
Ни бабы, ни бешеной скачки, ничего. Только серый потолок над головой, грязные стены, скрипучая койка. И эта оскаленная морда Огурца.
– Какого хрена?
– Илюха, так время уже три часа дня. А ты все дрыхнешь... Пацаны веселятся, а ты дрыхнешь. Как же мы без тебя, а?
Крендель глянул на часы. В натуре, пять минут четвертого. Целый день, считай, продрых. Хотя, в принципе, ничего такого. Вчера они пьянствовали до глубокой ночи...
Голова тяжелая, но не болит. Тело ватное, но встал он легко. Натянул брюки, рубаху. Пить охота. Холодненького бы чего-нибудь.
– Пиво есть? – спросил он.
– И пиво есть, и все остальное! – загадочно улыбнулся Огурец. – Пошли...
Они снимали целый дом в подмосковном поселке. До МКАД всего два километра, считай что Москва. А дом деревянный. Старый, покосившийся. Вплотную к хате проходит шоссе, поэтому окна запыленные, воздух во дворе забит выхлопными миазмами. Хреново. Зато соседние дома пустуют: хозяева сбежали. Участковый может нагрянуть. Но Кренделю чего бояться? Мент Паша четко пробил ситуацию – точно выяснил, что «сторожка» на них нет. Он же и временную регистрацию сделал. Так что комар носу не подточит... Дел пока нет. Паша сказал отдыхать. Вот они и отдыхают. В свое удовольствие...
Вслед за Огурцом Крендель прошел в соседнюю комнату. А там стол, покрытый грязной скатертью. За столом Кекс и Перец. Пиво, водка, свежая закуска. Видать, кто-то из пацанов в лавку за харчами сгонял.
Перец сидел, откинув голову назад. На лице страдальческое выражение, глаза закрыты.
– У тебя чо, колики? – спросил Крендель.
– А-а, ка-айф! – блаженно протянул Перец.
Он что, мазохист, раз от боли тащится... Он еще сильней зажмурил глаза, задергался, как в конвульсиях. И застонал с таким наслаждением, будто вместе со стоном из него выходила вся боль.
И тут же скатерть по фасаду стола зашевелилась. Крендель с удивлением увидел, как на него надвигается чья-то голая задница. Раскрытый, обрамленный ржавыми волосьями «глазок» смотрел прямо на него... Так это ж баба!
Бесстыжая девка только что «разминировала» Перца. И сейчас раком пятилась навстречу Кренделю. Мощные белые ляхи, толстая прыщавая срака... Крендель не удержался и ногой отвесил ей пендаля. Баба ойкнула, резко вскочила на ноги и ломанулась в дальний угол комнаты. И только оттуда осмелилась взглянуть на своего обидчика. Ну и рожа у нее! Круглая, рябая, глазки маленькие, нос картошкой. Волосы грязные, спутанные. И губы мокрые...
– Не тем ее бьешь! – хихикнул Перец.
– Она ж к тебе всей душой! – развеселился Кекс.
– Извини, брат, не разглядел, – ухмыльнулся Крендель.
А ведь «глазок» был раскрыт так широко, что через него, пожалуй, можно было разглядеть душу этой лахудры.
– Где вы эту марамойку раскопали? – недовольно спросил Крендель.
– Так это, тусовалась тут неподалеку, – обеспокоился Кекс. – А что?
– Ну и на фига вы притащили сюда этот триппер ходячий?
– Да там не только триппер, – ухмыльнулся Огурец. – Но мы с резиной, все тип-топ...
– Бараны! Мало вам Элизы!
Кто дал им наводку на засвеченного торговца оружием? Проститутка Элиза. Из-за кого они нарвались на ментов? Из-за нее... Элиза на ментов не работала. Но ведь она подвела братву. Еще как подвела!
– Ты вообще откуда такая взялась? – Крендель зло глянул на шлюху.
– Я Люба...
– Да мне навалить, как тебя зовут. Я спрашиваю, откуда ты такая красивая взялась?
– Ну, дядя у меня здесь живет...
– Видали мы ее дядю, – осклабился Кекс. – Алкаш конченый... Да она и сама конченая. Знаешь, сколько с нас запросила? Пузырь водяры!
– Да она больше и не стоит! – презрительно скривился Крендель.
Он вспомнил сон, из которого его так подло вытащил Огурец. Какая там была баба! М-м, пальчики оближешь... А эта? Тьфу!
Но после красотки из сновидения остался стояк. И как ни страшна была забившаяся в угол лярва, через нее можно было снять застойное напряжение. Тем более что есть полотенце, которым можно завесить ее морду...
