Игнат понимал, что можно ломать голову сколько угодно, строить догадки, предположения. Но истину он узнает только на встрече со следователем. Там ему и объяснят, на каком основании его заподозрили в убийстве Ступина, почему менты полезли к нему в дом с обыском. Он встретится со следователем, затем вернется в камеру. Затем встреча с адвокатом, снова камера. Встречи, допросы, свидания, и все будет заканчиваться камерой. Игнат нутром чуял, что в тюрьме он застрянет надолго. А раз так, то не надо терзать себя, не надо тратить энергию на самокопание. Надо беречь силы. Для этого их нужно законсервировать методом глубокого сна. Спать не хотелось, но он знал, как нагнать на себя сон. Ведь он не впервой на нарах...
Утром камера пришла в движение. «Пассажиры» выстроились в очередь – умывальник, сортир. Игнат тоже привел себя в порядок. Затем был завтрак. Каша из неизвестных злаков, чай из нефелей. Брр... Игнат мысленно поблагодарил Ксюшу за сухпай. Но к консервам не притронулся. Не то настроение, чтобы набивать себе кишку. Кусок в горло не лез. Пусть сегодня будет разгрузочный день...
В этот день его не трогали. Он знал, что адвокаты рвутся к нему. Но ему еще не предъявили обвинение, поэтому защитников к нему не пускали. И никаких свиданий. Хоть бы к следователю вызвали. Но, видимо, тот ждал результатов экспертизы.
А результаты не заставили себя долго ждать. Видимо, менты очень торопились отправить Игната в Бутырку на долговременную прописку, поэтому баллистическая экспертиза была проведена в короткие сроки. На третий день пребывания в Петрах Игната выдернули на допрос.
Следователем оказался низкорослый коренастый мужичок лет сорока. На плечах майорские погоны. Игнат заметил телевизор и видеомагнитофон в углу комнаты. Странно, ведь это помещение для допросов, а не следовательский кабинет. Здесь не должно быть видика...
– Юрий Андреевич Милютин, следователь Московской прокуратуры по особо важным делам, – сухо представился он.
– По особо важным? – настороженно посмотрел на него Игнат.
– А вы считаете, что умышленное убийство человека – это не особо важное дело? – вцепился в него взглядом следак.
– Да, мне говорили, что я подозреваюсь в убийстве гражданина... гражданина Сурина...
– Ступина, – поправил Игната Милютин.
– Ну, да, Ступина... Кто это такой, может, вы мне объясните?
– Ступин Эдуард Всеволодович, одна тысяча девятьсот семьдесят шестого года рождения... – заунывно начал следак.
Игнату пришлось выслушать все паспортные данные бедного гражданина.
– Работал тренером в фитнес-клубе «Гармония». Знакомое заведение? – с плохо скрытой насмешкой в голосе спросил Милютин.
– Да что-то слышал... – с той же насмешкой посмотрел на него Игнат. – Может, вы все-таки объясните, почему меня подозревают в убийстве этого парня?
– Вы, гражданин Бурлаков, уже не просто подозреваетесь, вы обвиняетесь в убийстве! – сурово глянул на него следак.
И, сохраняя строгое выражение лица, перешел на чистый официоз. Зачитал постановление прокурора на его арест, дал ознакомиться с обвинительным заключением. По всему выходило, что в такой-то день такого-то числа в таком-то месте из такого-то пистолета Игнат застрелил гражданина Ступина. Подтверждением его вины служил найденный в его доме пистолет, который, согласно заключению баллистической экспертизы, являлся орудием убийства... Игнат прекрасно понимал, что эта улика очень серьезная. Суд признает его виновным в умышленном убийстве, так что лет пятнадцать заключения ему гарантировано.
Ставить свою роспись под документом он отказался.
– Это неправда, я никого не убивал, – мрачно изрек он. – У меня есть алиби...
– Да? Может быть... Где вы находились в момент убийства?
– В машине. Ехал к себе в офис...
В тот день у него было много дел, и нужно было взяться за работу пораньше. Он так спешил, что даже машину с охраной не дождался.
– Кто это может подтвердить?
– Мой водитель, Меньшов Олег... э-э... Сергеевич...
– Еще кто?
– Больше никто. А разве этого мало?
– Видите ли, Игнат Алексеевич, ваш водитель – человек от вас полностью зависимый. К тому же... К тому же свидетели утверждают, что преступников было двое. Один стрелял, другой был на подстраховке. Стрелять могли вы, а ваш водитель мог быть на подстраховке...
– А дальше что было? Преступники застрелили Ступина и...
– Скрылись на машине.
– Какой марки машина?
– А вот это не установлено. Пока что есть только предположение, что преступники скрылись на машине... А чего вы так забеспокоились?
– Да ничего, просто подумал, может, они скрылись на какой-то другой машине, а не на «Мерседесе»...
– Игнат Алексеевич, даже если бы мы знали, на машине какой марки скрылись преступники, это ничего бы не изменило. Мы же знаем ваше преступное прошлое. Мы знаем, чем вы занимаетесь... Вы же не глупый человек, чтобы уходить с места преступления на своей машине. Да и у вашего водителя прошлое небезукоризненное, а это, заметьте, значительно снижает и без того низкую ценность вашего алиби... Я советую вам не тянуть кота за хвост, а чистосердечно во всем признаться, в суде это зачтется...
– Не надо лечить меня, доктор, – скептически усмехнулся Игнат. – Я и без того леченый...
– Знаем, знаем, где вы лечились. Боюсь, что скоро вы снова окажетесь в том же санатории...
– Можно я закурю?
Игнат достал пачку «Мальборо», выбил из нее сигарету, сунул в рот, зажег, жадно затянулся.
– Я могу чистосердечно признаться, но только в том, что пистолет, из которого был убит Ступин, мне подбросили.
– Чем вы можете это подтвердить? – спросил Милютин – как табурет из-под задницы выбил.
– К сожалению, этого никто не видел...
– Вот видите, улика добыта законным путем, с соблюдением всех норм Уголовно-процессуального кодекса...
– Но без учета логики и здравого смысла. Неужели я похож на идиота, чтобы прятать у себя дома использованный ствол. Я бы его выбросил, ну в Москву-реку, например...
– Почему же не сбросили?
– Потому что я не стрелял из этого треклятого оружия. Да и зачем мне это? Что плохого мне сделал этот Ступин?
– Ну вот мы и перешли к мотивам. Надеюсь, вы не станете отрицать, что у вас были близкие отношения с Виолеттой Бариновой?
– Не стану.
– Насколько мне известно, она мать вашего ребенка?
– И этого я не стану отрицать.
– Я не знаю, почему вы расстались, да это и не суть важно. Важно другое, вы не разрешали Бариновой встречаться с другими мужчинами...
