– Значит, фарцой на воле занимался, – с интересом посмотрел он на Вилли.
– Занимался, – ответил тот.
Чувствовался в нем прочный внутренний стержень. И сила духа неслабая. Сильный дух, это и для вольной жизни хорошо, а в тюрьме и в зоне без него вообще можно пропасть.
– По-крупному?
– Мог бы и по крупному. Да не успел.
– На взлете менты подрезали, да? Ну что ж, бывает... Подруга на воле есть?
– Есть.
– Сеанс не засветишь?
– Чего?
– Ты чо, не въезжающий? Фотку, спрашиваю, не покажешь?
– Да покажу, – пожал плечами Вилли.
Он достал из внутреннего кармана фотографию Лики, бережно провел по ней рукой. И с явной неохотой протянул снимок меченому.
– У-е! Не хилая у тебя краля! – разглядывая фотку, завистливо протянул он. – Адресок не дашь?
– Зачем? – насторожился Вилли.
Он уже жалел, что засветил снимок.
– Ну я ей маляву чиркану... Ты когда откидываешься? – протягивая фото своему дружку, спросил он.
– Через два года.
– Всего-то... А мне еще трешку мотать... Так ты к своей биксе раньше поспеешь? Ладно, не нужен мне адресок... А у тебя подружка есть? – спросил меченый у Левы.
– Была да сплыла.
– А не врешь?
– Была у меня девчонка. Она ж меня, считаю, сюда и определила.
– Да? Не хило... Позже расскажешь, погреешь уши... У тебя-то какой срок? – Два года осталось.
– А тебе? – Вопрос был адресован Игнату.
– Тоже два года.
– Вы чо, сговорились, а?.. А лет вам сколько?
Им всем троим было по восемнадцать.
– Ну дела! – ухмыльнулся меченый. – Всем по восемнадцать, и всем два года сидеть. Не понял, у нас чо, армия, да?
– Ага, бомбардировочные войска, – сверкнул фиксой зэк, в руках у которого находилась фотография. – Летчики-налетчики, бомбилы, гы...
Он кисло посмотрел на Вилли, насмешливо сказал:
– Не, бабец у тебя в самом деле не хилый. Ты бы ей чиркнул пару строк, пусть она без трусов сфоткается. И фотку пусть вышлет. Я тебе потом за этот сеанс забашляю, а?
– Ты хоть понял, что ты сказал? – рассвирепел Вилли.
Но его ярость лишь разозлила нахала.
– Пусть, говорю, твоя телка...
– Она не телка!
– Ну как же не телка! Смотри, какие у нее дойки! Шершавого бы ей туда вставить... Слушай, может, подгонишь мне свою телку?
Игнат думал, что Вилли сейчас лопнет со злости. Но он неожиданно успокоился.
– Гнилой у тебя базар, – улыбнулся он одними губами. И тут же в глазах полыхнул огонь лютой ненависти. – А за гнилой базар отвечают!
– Че ты сказал? – вскочил с места фиксатый. – Ты, что ли, с меня спросишь?
– Я! – кивнул Вилли.
И без размаха, коротким прямым врезал ему по морде.
По идее, подбитый блатарь должен был лететь через проход между кроватями, чтобы затем состыковаться с тумбочкой. Но тот даже на шаг не отступил. Как стоял на месте, так и рухнул под ноги своим дружкам.
Зэки поднялись на ноги как по команде. Они готовы были разорвать Вилли на куски.
Драка не началась. Но до нее оставались считанные мгновения. И за это время Игнат должен был определиться, поддержать ему своего нового приятеля или отвалить в сторону. Никто бы его не осудил, если бы он бросил Вилли на произвол судьбы. В неволе принцип такой – «каждый за себя»...
Но ведь отрицалы поддержали своего кента. Они готовы глотку за него перегрызть. И в этом их сила. Это мужикам нет никакого дела друг до друга. Потому их и держат за овец, которых легко сбить в послушное стадо.
Игнат был на стороне Вилли. Но как трудно было решиться на отчаянный шаг. Если он вступится за него, то вся его жизнь пойдет кувырком...
Пока он раздумывал, блатари все разом ринулись на Вилли. Тот был готов к нападению и встретил меченого «двойкой» в голову. Игнат не понаслышке знал, что такое бокс. Но не знал, что можно бить с такой силой.
Меченый дернулся, будто в его башню попало два бронебойных снаряда. И с разбитой харей осел на кровать.
Но и сам Вилли попал под раздачу. Отрицалы оказались отменными бойцами. И вмиг зажали парня в угол. Тот отбивался, но, чувствовалось, что долго он не протянет.
Игнат посмотрел на Леву, тот посмотрел на него. Это хватило для того, чтобы решиться на опрометчивый шаг. Игнат схватил за шиворот одного блатаря, дернул и развернул на себя. Лева проделал то же самое с другим. Сейчас была не та ситуация, чтобы нападать со спины. Для начала они должны были глянуть противнику в глаза.
– Ты чо делаешь, козел? – заорал как резаный один.
И тут же поплатился за это. Игнат схватил его за грудки и мощным движением швырнул через бедро. И когда тот рухнул на пол, дал волю кулакам.
– Чо, совсем охренели, сосунки! – сорвался на крик второй блатарь.
Он попытался двинуть Леву рукой, но тот поставил жесткий блок, и четко поставленным ударом согнутой в пальцах ладони сделал ему глубокий массаж печени. Добивать его не пришлось. Невыносимая боль скрутила отрицалу в бараний рог.
Фиксатый уже пришел в себя. Он хотел броситься на помощь своим друзьям, но перед ним вырос Вилли. Лицо его было разбито в кровь, но в глазах полыхает боевой дух. Пара мощных ударов, и блатарь в ауте...
Меченый тоже очнулся.
– Хана вам, пидоры гнойные! – взвыл он.
И тут же ответил за базар. Лева ударил его в живот – заставил согнуться в поясе. А Игнат руками, сцепленными в замок, рубанул по шее.
– Стоять! – Ментовской сиреной отозвался чей-то истерический голос.
Игнат обернулся. Со стороны входа к ним несся дежурный офицер с тремя звездочками на погонах, а за ним четыре солдата.
Старлей не стал разбираться кто прав, кто виноват. Всех, кто участвовал в драке, обвинил в нарушении режима и отправил в штрафной изолятор.
Игната и его новых друзей заперли в одной камере.
– Хорошо хоть по разным хатам не раскидали, – осматривая грязные серые стены узилища, сказал Лева.
Вилли сел на голую, намертво вделанную в пол, шконку. Обхватил голову руками, хмуро изрек:
– Это, конечно, здорово, что вы за меня подписались, пацаны. Но лучше бы вы остались в стороне...
– Только не надо разводить тоску, – поморщился Игнат. – Что случилось, то случилось...
– Лихо мы впряглись в зоновскую жизнь, – хмыкнул Лева. – И пропердеться не успели, а уже на кича загремели... Завидую я тебе, Вилли. Видать, девчонка у тебя классная, если ты с крутыми не труханул сцепиться...
