– Одна живешь или с родителями?
– Без родителей, но в их квартире. Они у меня на Севере, за длинным рублем гоняются… А длинный рубль, он здесь, в Москве. Надо только уметь поднять…
– Это ты верно заметила, – кивнул Игнат. – Все деньги в Москве крутятся…
– И мы крутимся. У каждого свой шест…
– У каждого свой шест?! Это ты сильно сказала, – улыбнулся Игнат.
– Альфред не знает, что я домой поехала.
Виола смотрела на Игната в упор и слегка нахально. Так смотрят на человека, готового простить тебе любую шалость…
– Ничего, узнает. Но ты не волнуйся, тебе ничего не будет, – успокоил ее он.
– Ты хоть и бандит, но мне с тобой спокойно, – вполне серьезно сказала она.
– С чего ты взяла, что я бандит? – недовольно повел бровью Игнат.
– Ну так ты же у нас вместо Алехи…
– Это ты про какого Алеху говоришь? – Он стал мрачным как грозовая туча.
Но Виоле хоть бы хны.
– Бандита Алехой звали. Он у Колывана бригадиром был. Я его всего один раз видела…
– Он к тебе не приставал?
– Приставал, – просто, без всякого надрыва в голосе ответила она. – Только у него ничего не вышло… Вообще-то он страшный человек. Я так боялась, что со мной что-нибудь случится. Но случилось с ним самим. Говорят, его убили. Это правда?
– Не знаю, – пожал плечами Игнат.
– А мне кажется, знаешь. Ну да ладно, это не мое дело…
– Это ты правильно говоришь, не твое дело… У каждого свой шест. Ты вокруг своего крутись, а я свой шест крутить буду…
– Какие мы грозные!.. Знаешь, ты не такой страшный, как Алеха. Но смотришься ты круче. И вообще…
– Что, вообще?
– Спокойно мне с тобой как-то… Алеху я боялась, а тебя не боюсь. От него пряталась, а у тебя защиты ищу…
Виола жила в многоэтажном кирпичном доме на Ленинградском шоссе. Игнат подвез ее к подъезду.
– Можешь ко мне зайти, – после томительной паузы тихо сказала она.
– И зайду, – кивнул он.
– И зайди, – натянуто улыбнулась она.
События и в самом деле развивались стремительно. Игнат очень надеялся, что и дальше все будет идти как по маслу…
Это была двухкомнатная квартира с большими комнатами и высокими потолками. Дорогой ремонт, импортная мебель, японский телевизор, видеомагнитофон. Комфорт и уют. На улице было по-летнему тепло, но Игнату казалось, что за окнами кружит морозная вьюга. Так ему не хотелось отсюда уходить. Одно присутствие этой необычной девушки согревало его изнутри…
– Чай? Кофе? – спросила она. – Можно кофе с коньяком.
– Давай с коньяком.
Кофе они пили на кухне. Затем перешли в комнату. Только с коньяком.
– Мне кажется, что я знаю тебя сто лет, – сказал Игнат. – И при этом я совсем тебя не знаю…
– Можно узнать, – пожала плечами Виола. – Учусь в институте культуры на хореографическом. Три раза в неделю танцую стриптиз… Что ты еще хочешь узнать? Нравится ли мне раздеваться на людях? Нет, не нравится. Зато нравится зарабатывать много денег… Знаю, что можно нарваться на большие неприятности. Но мне даже нравится щекотать себе нервы. Только все равно бывает очень страшно…
– Не страшно только бабочке, которая летит на огонек. Она не знает, что может опалить себе крылья. Ты тоже летишь на огонек. И знаешь, что можешь сгореть. Но ты все равно летишь. Рискуешь… И вообще, стриптиз – это не есть очень хорошо…
– Может быть. Зато у меня есть деньги. За этот месяц я заработала больше, чем мои родители, вместе взятые, так-то вот… А кто не рискует, тот не пьет шампанское. Между прочим, ты живешь по этому же принципу.
– Я – мужчина, а ты – женщина. К тому же я не танцую голышом.
– А я танцую. И ничего страшного в этом не вижу… И вообще, давай без морали. Сам, наверное, глаза на мне оставил, когда я раздевалась… Кстати, Жанка спрашивала, не хочу ли я для тебя приватный танец исполнить? Знаешь, что я ей ответила?
– Что? – смачивая слюной пересохшее горло, спросил Игнат.
– Я сказала, что подумаю… Знаешь, а я уже подумала… Хочешь, я исполню приватный танец?
– А это тебя не напрягает?
– Разумеется, напрягает. Но я же не за просто так танцевать буду… А возьму я очень дорого!
– Сколько?
– Не сколько, а что. Вместо платы я возьму твое слово. Ты должен дать мне слово, что будешь оберегать от всяких подонков вроде того, от которого ты меня сегодня избавил.
– Я и так беру тебя под свое личное покровительство.
– Просто так ничего не делается, – покачала она головой. – Ты даешь мне свое покровительство и что-то ждешь взамен… Я принимаю твое покровительство. И в знак благодарности ты получаешь этот танец!.. Только одно условие!
– Да хоть два!
– Хорошо, ловлю тебя на слове. И беру с тебя два обещания. Первое, ты даешь мне слово, что берешь меня под свою личную опеку. И второе… Я сейчас буду танцевать, а ты обещай, что не поднимешься с этого кресла, пока я не позволю…
– Обещаю. И под свою защиту беру, и руки не распускаю.
– Превосходно! А я посмотрю, сколько стоит твое слово. Учти, я буду тебя провоцировать, но ты держись… – лукаво улыбнулась она.
Виола вышла из комнаты, минут через десять вернулась в другом прикиде – развратный чешуйчатый топик, юбочка-пояс из той же материи. Она еще не начала танцевать, а Игнат уже закипал от возбуждения.
Она потушила свет в комнате, но оставила в коридоре. Включила музыку. И началось… Виола танцевала, а Игнат изнывал от внутреннего жара, планка возбуждения уже давно поднялась выше самой верхней отметки. И продолжала подниматься… А Виола провоцировала его не по-детски. Опускалась перед ним на колени, ласкала у него на глазах свою обнаженную грудь. Снова поднималась, в изящном па выставляла напоказ свою великолепную попку, закрытую лишь тонкой полоской символических трусиков…
Игнат уже два раза видел ее в танце. Но только сейчас она сняла с себя трусики. Он был бы ей благодарен, если бы на этом все и закончилось. Но Виола не унималась. Она опустилась на диван, легла на спину. Ее ноги как два крыла порхали в такт музыки. При этом Игнат никак не мог увидеть ее опушку. Но надеялся, что у него все впереди… В конце концов Виола засветила свой заветный цветок, но тут же поднялась с дивана. И мягкой крадущейся походкой мартовской кошки направилась к Игнату. Сейчас она сядет к нему на колени и… Все можно сделать, не поднимаясь с кресла и не нарушая слова… Но в самый последний момент Виола изменила свое направление, прошла мимо, коснувшись его локтя. И, включая на ходу свет, выскользнула из комнаты…
Вернулась она минут через пятнадцать. Фланелевая рубашка навыпуск, потертые джинсы, на ногах домашние шлепанцы. Лицо уже без косметики, волосы собраны в конский хвост. Она сняла с себя внешнюю эффектность. Но внутренний сексуальный магнетизм остался, по-прежнему кружил голову…
