Облегчение наступало только на прогулке. Один раз в день заключенных всей камерой выводили в небольшой тюремный дворик с решетчатой крышей. Как раз тот случай, когда небо в клеточку.
Появились и друзья «в полосочку».
Большинство арестантов заехали в камеру по бытовым статьям. Кто-то кого-то ножом пырнул по пьянке, кто-то у соседа колбасу из холодильника стащил, кто-то кому-то морду на дискотеке набил. Были здесь и профессиональные преступники. Блатные, воровские ребята.
И, конечно же, братки из «новых». Такие были и в их камере. Крепко накачанные парни с умеренным интеллектом. Они держались вместе, одной «семьей». С блатными не конфликтовали. Даже не пытались отвоевать для себя привилегии. Вчетвером они занимали всего две шконки и, как все другие «пассажиры», спали по очереди.
Кирилл даже не смотрел в их сторону. Хотя для дела он как раз-то и должен был влиться в их среду. Но не спешил. Выжидал.
На прогулке «новые» обычно занимались спортом. Отжимались, качали пресс, сходились друг с другом в спаррингах. На них обращали внимание. Зато им ни до кого не было дела.
Сегодня было немного по-другому. Два спортсмена с ходу приняли упор лежа. А двое других направились к Кириллу.
Он сделал вид, что не замечает их. Казалось, его интересует только свежий воздух. В сущности, так оно и было. Этот час нужно было провести с пользой для себя – проветрить легкие, надышаться на целые сутки. Общение с братками не входило в его планы. Не до них… Но деваться некуда. Они шли к нему.
– Как дела, братэлла? – спросил первый.
Он стоял на широко раздвинутых ногах, чуть пошатываясь взад-вперед. Глубоко посаженные глаза с мелкокалиберными зрачками смотрели на Кирилла в упор.
– Дела у прокурора. А насчет остального… Какой я тебе брат Элла? Гонишь, да? Меня Игорем зовут…
Браток не въехал в шутку. Непонимающе уставился на Кирилла. Желваки вздувались, как пузыри у лягушки. В глазах отражался напряженный мыслительный процесс.
Зато его дружок оказался куда более сообразительным.
– Ты, братуха, прикольщик, да? Не слабо ты Бутуза умыл, – кивнул он на тугодума. – Уважаю!.. Брат Элла, гы, надо запомнить…
– Какие-то проблемы? – веско спросил Кирилл.
Он уже давно сбросил с себя шкуру деревенского простака. Высокомерие не выказывал, но в обращении с сокамерниками держался круто. Он имел на это право. Особые отношения со смотрящим – это раз. Уважаемая статья – два. И, самое главное, он мог за себя постоять.
– Да какие проблемы? Просто подошли. За жизнь поговорить…
Братки-спортсмены не заискивали перед ним, но держались уважительно.
– За жизнь?! За жизнь можно…
– Ты это, Игорек, как-то особняком от всех держишься. Тебя это устраивает?
– Вы тоже, я смотрю, ни к кому в гости не ходите. Тоже сами по себе…
– Сами по себе, но вместе. И не хило, скажу тебе, живем. Сам видел, какую поляну выставляем.
Поляна – это стол. Столовались спортсмены неплохо. Баландой не травились. Питались передачами с воли. Часть продуктов отдавали на «общак». Но того, что оставалось, вполне хватало для сытного существования.
– Мне так не жить, – кивнул Кирилл.
– Да мы в курсе. Видим, как ты казенкой давишься… Что, с воли не греют?
– Некому.
– Бывает… Ты это, нормальный пацан. Чисто правильный. Знаешь что, давай к нам отходи. Вместе скирдоваться будем. Ты как?
– Да я-то не против…
Нужно было быть полным идиотом, чтобы отказаться от такого предложения.
– Значит, ты с нами, да? Заметано, да?
– Заметано! – подтвердил Кирилл.
– Ну тогда держи пять! Меня это, Вадиком звать. А погоняло – Пастух. Нормальная кликуха, да?
– Ну, смотря кого ты пасешь? – улыбнулся Кирилл.
– Как кого? – гоготнул браток. – Овец на воле хватает. Есть кого пасти. В смысле дербанить…
Теперь Кирилл точно знал, чем занимался на воле этот тип. Рэкетом. А чем еще может заниматься бронированный качок вроде него? Сила есть – ума не надо. Хотя Пастух не производил впечатления непроходимого тупицы. В его глазах можно было заметить проблеск интеллекта.
Да и вообще глупо считать, что в бандиты идут исключительно дегенераты с высохшими от анаболиков мозгами. Тупоголовых кретинов, конечно, хватает. Но ими заправляют далеко не глупые люди. Жестокие? Да. Кровожадные? Тоже да. Но не глупые, нет. Иначе бы их всех уже давно пересажали.
Обедал Кирилл за «семейным» столом, в кругу новых, так сказать, друзей. Братки-рэкетиры приняли его в свою компанию. Получалось, теперь он и сам был братком. И даже кличка у него была.
– Ты, Барсук, убойный пацан, – с набитым ртом бубнил Пастух.
Его кенты – Бутуз, Коляда и Джек – предпочитали молчать. Но это было не то молчание, которым отгораживаются от чужака. Кирилл для них был своим. Хотя, может, и не совсем…
– Видел я, как ты Муху и Крыжа сделал. Даже не знаю, смог бы я так… Базара нет, красиво ты себя поставил… Да ты жуй, братуха. Жуй, не стесняйся.
Кирилл был голоден. И есть было что. Копченый окорок, колбаса, сыр, печенье. Можно было наесться от пуза. Но он не торопился набивать рот. Ел медленно, по чуть-чуть. И делал это с таким видом, как будто еда его не интересует.
– Ты это, служил где? – спросил Пастух.
– Войска Дяди Васи.
– А, ВДВ! Так я там тоже служил… Нормально, братуха. Ты стопудово свой пацан!.. Давай, братан, за встречу вмажем!
– А есть? – удивился Кирилл.
– Обижаешь!
Бутуз достал из-под подушки армейскую фляжку.
– Это «Абсолют». Нормальная водяра… Здесь за бабки все можно достать. Хоть водку, хоть наркоту, хоть… Нет, с телками напряг. Телку не приведут…
– Тут свои телки, – гоготнул Джек и кивнул в сторону «вокзала», где ютились «петухи».
– Фуфло это голимое, а не телки, – сморщился Пастух. – Сранье, в натуре!..
Гримаса отвращения сменилась блаженной улыбкой.
– Вот на воле – там телки, это да! – Он мечтательно закатил глаза. – Знаете, пацаны, с какой я телкой познакомился? Лерой зовут! Ох, и коза! Сиськи – во! Задница – у-ух! Талия – зубами перекусить можно… Я ее только снял. На хату вез… А тут, бляха, менты… Ничо, хрен у них чо выйдет. Вся предъява на свидетелях держится. А им рога уже обломали. Лопнула предъява. Так что, пацаны, меня скоро выпустят… А тебя, Барсук, за что взяли? Слышал я, тебе сто сорок шестую шьют?
– Да есть немного, – не стал отрицать Кирилл. – Только туфта все это. Нет у ментов ничего, хрена они меня возьмут. Так что, братуха, меня тоже скоро выпустят. Может, разом выйдем…
