И посмотрела на Леона. С надеждой.
– Конечно...
Он подал ей руку, вывел из машины похитителей и помог забраться в Витину «копейку».
– Эй, а милиция? – встрепенулась Олеся.
Она права, нужно было дождаться милицию – наверняка ее кто-то уже вызвал – и сдать преступников в руки правосудия. Но Леон был слишком занят Наташей, чтобы думать о таких мелочах.
– Если хочешь, останься... Эти уроды не скоро придут в себя...
– Ага, ищи дуру, – рявкнула она, усаживаясь на переднее сиденье.
В ее голосе звенела ярость. Как же, Леон уселся рядом с Наташей. И смотрит он на нее как-то необычно. На Олесю он никогда так не смотрел...
* * *
Чибис позвонил около четырех. Из телефона-автомата. Все, девка у них в руках. Как раз к этому времени братва уже готова была двинуть на стрелку. За городом, у Охрипинского пруда есть одно великолепное местечко. Там хоть из пушки стреляй, никто не услышит.
Только Леший стрелять не собирался. Ни из пушек, ни из волын. Огневая мощь не на его стороне. У него другая тактика. К месту разборки Чибис с дочкой Графа подкатит. Пусть полюбуется батяня на нее, враз сговорчивей станет. Беспредел это, конечно, не по понятиям. Но есть цели, для достижения которых все средства хороши...
К шести вечера на двух тачках Леший и его «торпеды» подкатили к Охрипинскому пруду. Где-то неподалеку уже должна стоять машина Чибиса с пленницей. Но видно только две «волжанки» Графа и его кодлы. Круто у него дела поставлены. «Волги» почти новые, пацаны в кожанках нулевых, волыны у каждого. Ну так это до поры до времени. Пока общак под ним. И кооператоры из старых «цеховиков» процент ему отстегивают. Но скоро все изменится...
Только изменится ли? Нет Чибиса, нигде нет. И девки, этой козырной карты, нет. Как же теперь с Графом базарить?
А Граф идет к нему. Рука в кожанке. Явно «шпалер» держит. В глазах уверенность. И хищный огонь. Волком на Лешего смотрит. Только что зубами не клацает...
Лешему стало страшно. Даже хмель из головы выветрился. Как кур в ощип вляпался, в натуре... Но уже поздно что-то изменить. Граф подошел совсем близко, остановился.
– Давно хотел повидаться с тобой, Леший! – прошипел он. – Перетереть со мной хочешь? Ну, давай, втирай...
Леший в растерянности молчал. Идиот он, полный кретин! Ну разве так дела делаются? Девку раньше нужно было выкрасть, дать знать об этом Графу, а потом уже стрелу забивать. А у него все через одно место... Слишком много спиртогана в крови разведено.
– Ну чо молчишь? Обосрался?.. Мозги ты свои пропил, Леший...
И Граф о том же.
– Да пошел ты! – начал заводить себя Леший.
Да только этим он уже ничего не мог изменить.
Будто в замедленной съемке видел, как Граф достал из кармана ствол, направил на него. Три выстрела один за другим оборвали его никчемную жизнь...
* * *
– Ты это серьезно? – Граф с удивлением смотрел на Анжелу.
– Серьезней не бывает...
Наташу, его дочь, похитили средь бела дня. Но ее какой-то пацан освободил, домой отвез. На этом все и закончилось. А ведь могло быть худо...
Наташу похитили около четырех часов. Как раз в это время Леший должен был собираться на стрелку с ним. Точно, хотел с собой Наташу привезти, торги устроить. Вот ублюдок! Но кто-то спутал ему карты. Только кто он, кого благодарить?
– В Наташу один паренек влюбился, – рассказывала Анжела. – Она мне его из окна показывала. Красивым не назовешь, а в общем-то приятный молодой человек. Но Наташе он не очень нравится. Зато он от нее без ума. Чуть ли не целыми днями во дворе нашего дома сидит, ждет, когда она выйдет. А когда она выходит, он за ней. Но подойти боится, стесняется...
– Ну да, стеснительный нашелся... Сколько лет ему?
– Да лет двадцать, не меньше...
– А Наташе четырнадцать... Зарою гада...
– Так это он Наташу и спас...
– Да?.. Это меняет дело. Но не совсем... Только пусть попробует подойти к ней, голову отверчу...
За Наташу, конечно, пацану этому спасибо. Только это вовсе не значит, что он имеет права на Наташу.
– Да она его к себе и не подпускает. Не нравится он ей, и все тут. Ты же знаешь, какой у нее характер... Дорогой, а когда мы в Ялту поедем? Ты же обещал...
– Верно, обещал. Да не мог. Закрутился, делами оброс.
– Я уже и отпуск взяла. И муж согласен меня отпустить...
Муж... Рогоносец хренов!
– Да, наверное, и я сорвусь на моря. На пару недель. Хватит?
И дочку, конечно же, с собой возьмут. Ей невдомек, зачем ее похитили. Не знает, кто ее настоящий отец, что он представляет из себя. Но когда-нибудь ей об этом узнать придется...
* * *
– Ты совсем не думаешь обо мне? – Олеся в гневе наворачивала круги по комнате. – Даже смотреть на меня не хочешь...
Леон сидел на диване, голова откинута, глаза в потолок. Сцены ревности. Как они ему надоели!
С того самого дня, как Олеся узнала о существовании Наташи, в нее вселился дьявол. Вот уже две недели рвет и мечет, злость на нем срывает.
Как-то раз на природу вдруг решила его вывезти, а он, дурак, возьми да согласись. В глухомань лесную Витя, ученик его, на машине своей их вывез. Какой-то заброшенный монастырь. Места красивые, спору нет. Только к чему все это? Леон так и не понял. А Олеся думала, что он поймет. Но до него не доходило. «Место здесь святое. Как наша любовь...» Бред сивой кобылы. Глупее фразы Леон никогда не слышал. Монастырь и любовь... А может, что-то есть в этом общее? Святая обитель заброшена, и любовь их тоже в полном упадке. Сказать ей об этом не решился. И правильно сделал: такой бы хай Олеся подняла.
После каждой тренировки она к себе домой его тащит, в постель тянет. Он соглашается, из жалости. Кретин. Надо обрубать концы. Помучается девчонка, поплачет, а потом забудет. Молодая она еще, чтобы зацикливаться на несчастной любви. Семнадцать ей всего. Восемнадцать через три месяца стукнет...
– Олеся, – сказал Леон, затягивая паузу.
– Что? – не выдержала она.
– Нам надо расстаться...
– Расстаться? – У нее отвисла челюсть. – Но почему?
– Потому что я люблю другую...
– Так я и знала! Так я и знала!.. Это она, эта сучка Наташа, малолетка чертова...
– Да, ты угадала... Извини, так уж вышло...
– Я тебя ей не отдам! – Ее глаза затуманились, в них мелькнул огонек безумия.
– Я не вещь...
– Но я тебя люблю и жить без тебя не могу...
