– Не получается. Что-то с памятью моей стало.
– Так хорошо, сейчас я составлю протокол допроса, ты его подпишешь.
– Ничего я подписывать не буду. Нет у тебя на меня ничего, начальник. И не надо меня грузить. Плевать ему на Кирзача, земля чище стала, – передразнил полковника Вайс. – Тебе и на меня плевать. Тебе и от меня землю очистить надо, да?
– Ух, ты как заговорил!..
– Ничего не знаю, начальник. И ничего не говорил. Забудь.
– Да нет, не забуду. Память у меня хорошая. И кто ты такой, я прекрасно знаю. Бандит ты, Василий. Причем авторитетный. На крови твой авторитет замешан. На большой крови.
– Не знаю ничего.
– Не думал я, что ты таким дерьмом станешь.
– Я этого не слышал, начальник.
– Думаешь, умный? Поверь, мы и не таких обламывали.
Вайс низко опустил голову, давая понять, что не желает больше говорить.
– Но вот вопрос, нужно нам это или нет? – каверзно посмотрел на задержанного Дукатов. – В бане на Коммунаров ты хотел убить Джека. Потому что он твой враг. И наш враг тоже. Ну, с Туляковым его перепутал. Потом ты убил Шептунова, но это обычная бандитская разборка. И с Самопаевым тоже самое было… Я тебе больше скажу, мне даже нравится, когда вы друг друга убиваете. С одной стороны нравится. А с другой, мне шум не нужен. Меня за стрельбу на ковер вызывают, ругают, требуют… И как объяснить начальству, что на дворе дикий капитализм со всеми его законами? Ты же на историческом факультете учился, ты знаешь, что такой дикий капитализм на Диком Западе…
– Короче.
– Не похож ты на классического бандита. Ну, не похож. Нормальный ты парень. Со странностями, правда, а так ничего, с виду интеллигентный. И договориться с тобой можно. Вчера в Павлова стрелять не стал, хотя мог. Значит, есть голова на плечах, понимаешь, что можно делать, а чего нельзя… В общем, мы бы могли с тобой договориться. У нас есть желание работать, у нас есть силы, спецназ, наконец. Рощина мы уже арестовали, ему грозит большой тюремный срок за организацию убийства, мы можем задержать всех мало-мальски авторитетных людей из его кодлы. Твою команду трогать не будем, твои люди возьмут под контроль весь город, ты станешь главным авторитетом. Но взамен ты обязуешься сотрудничать с нами, вести себя тихо, чтобы никакой стрельбы в городе, никаких убийств. Ну, а если какие-то проблемы возникнут, мы поможем их тебе решать. В общем, я предлагаю тебе взаимовыгодное сотрудничество.
– Но сначала я должен показать вам, где спрятан труп Кирзача? – усмехнулся Вайс.
– Я этого не говорил. Но раз ты напомнил… Да, было бы неплохо. Это признание станет залогом нашего сотрудничества.
– А что, неплохо было бы взять под себя весь город. И первый парень на деревне, и денег много… Честолюбие, жадность. На этом хотите меня поймать? Только я не понимаю, о каких людях вы говорите. И как я могу взять под контроль весь город, я тоже не понимаю…
– И ничего не знаешь? – разочарованно спросил Дукатов.
– Не знаю.
– Ладно, у тебя появится возможность, и узнать все, и понять. В СИЗО тебя отправим, там тебе и цирк будет, и всякие другие увеселения. Петушки на палочках, шарики на ниточках. Все будет…
– На каком основании?
– Оснований хватает. При задержании у тебя был изъят боевой пистолет.
– Это не мой. На нем нет моих пальчиков.
– Да? Ты думаешь, что протер свой пистолет платком, и всё? Нет, не всё. Ты забыл про обойму, ты забыл про патроны, ты забыл про внутреннюю часть затворной рамы. А там были твои «пальчики», и эксперт уже составляет заключение… Считаешь, что умный, и мы не сможем тебя сломать. Но ты и здесь ошибаешься. И я это тебе докажу.
– Это подстава, начальник. Этот пистолет ты разобрал в кабинете, я помог его тебе собрать. Отсюда и «пальчики»… Где понятые, начальник? Где протокол изъятия?
– Думаешь, выкрутишься? И не надейся… Мы тебе все припомним, Вайс, – пренебрежительно скривил губы Дукатов. – И как ты Павлова в наручниках держал, и как пистолетом ему грозил…
– Кто это докажет? Твои менты? Так в суде ментам не верят. Им нигде не верят, начальник.
– Ну почему же, нам можно верить. И я постараюсь тебе это доказать. Говорю, что в СИЗО тебя ждет веселая жизнь, и ты ее получишь…
Полковник вызвал конвой, и Вайса увели в камеру. Пока это предварительное заключение. Но впереди его ждал следственный изолятор. И очень плохо, что Вайс настроил Дукатова против себя.
* * *
Позади, за спиной с глухим стуком закрылась дверь, а впереди – ад в земном его воплощении. Сколько раз Джек представлял, как войдет в камеру, как окажется с глазу на глаз с прожженными уголовниками. Кирзач рассказывал, как приходилось ему кулаками отстаивать свои права. Он-то справился, а сможет ли выстоять Джек? Что, если опустят его здесь, сделают изгоем? Если он сломается, то братва на воле тут же узнает об этом. И тогда от него отвернутся даже самые преданные. Таковы законы уголовного мира. Невероятно жестокие законы.
Справа от двери смердела загаженная дырка в полу. К той же стене изголовьями жались койки в три яруса. Один ряд, второй, третий… Возможно, был и четвертый, но в камере много людей, и далеко не видно. Слева – деревянный стол, скамейки, уголовные рожи.
Джек осторожно подошел к столу, во главе которого сидел плюгавый тип с темным, изрытым оспой и морщинами лицом. Холодно в камере, спортивная кофта на нем, не видно, что выколото на чахлой груди, но на пальцах татуированные перстни – яркое свидетельство богатой уголовной биографии. Джек мог бы уложить его одним ударом, но делать этого нельзя. Плюгавый здесь явно центровой, и два бритоголовых здоровяка подпишутся за него, не раздумывая. Охраняют они его, потому и сидят рядом. И еще три уголовника с ним, из тех, для кого тюрьма – дом родной.
Давно Джек не испытывал такого страха, как сейчас. Одно неловкое движение, одно неосторожное слово, и на него насядут со всех сторон, и вряд ли он сможет отбиться. Тогда все. Но все-таки он взял себя в руки, с холодком под коленками подошел к столу.
– Здорово, кого не видел.
Плюгавый с интересом смотрел на него, на губах у него глумливая ухмылка. Дескать, что это за лох крутого из себя строить пытается?
Одной рукой Джек удерживал скатанный матрас, в другой у него битком набитая сумка. И колбаса там копченая, и сало с нежной мясной прослойкой. Это Шрам подсуетился. Он и адвокатов нанял, и снабжение организовал. На ментов со всех сторон давить будут, пока они обвинения не снимут. В ход идут деньги, угрозы, наезды. И на Шельму надавят, и на его бабу, пусть они не думают, что менты смогут уберечь их от возмездия. Работа идет, дело движется.
А у блатных в тюрьме, похоже, полный застой, и с харчами, не густо. Большая кружка чая на столе, печенье в миске, карамельки.
– Вот, на общак вам, – Джек поставил сумку на свободный край скамейки. – Сколько надо, столько и возьмите. Братва еще подгонит…
