В удар я вложил всю свою силу, и мощным размашистым движением, слегка усиленным попутным ветром, снес зомби голову. Я убивал зоса с мстительным чувством, как будто наказывал Аномалье за то, что оно не уберегло нас от ночного штурма. Предупредило нас, но опасность не отвело, а ведь я надеялся избежать боя… Скорняк, похоже, мстил за ухо. Своей жертве он рассек голову до самых плеч…
Зомби агрессивно рычали, бесились в бессильной злобе, но все же бой с ними напоминал избиение младенцев. Что могут они против опытных и вооруженных до зубов бойцов элитных подразделений?.. Уж не потому ли Марица позволила истребительно-штурмовым группам найти нас и атаковать? Ведь в этом бою мы положили не меньше десятка спецназовцев, а может, и все два…
Мы помогли Аномалью, убивая его врагов. Но какая нам от этого радость? Ведь мы убивали людей…
Мы расправились с зомби, вывели машины из гаражей. Труп Малыша обмотали пленкой, уложили в кузов грузовика, сами рассредоточились по бронетранспортерам. Гуцул, Чиж и Баян за рулем, Шпак и Якут за пулеметами, остальные на броню, по двое на БТР… Редеют наши ряды, всего девять человек осталось, вместе со мной… Девять человек… Человек…
– Куда едем, командир? – спросил Гуцул.
– Куда-нибудь, – пожал плечами я.
– Может, по моему плану? – спросил Шпак.
Он еще загодя облюбовал на карте Тоховку, поселок в десяти километрах от Мокрянки, на юго-восток, в глубь Аномалья…
– Все равно.
Что ждало нас в этом поселке, я знать не мог. Но деваться нам все равно некуда, так что выбора нет. Кроме того, в Тоховку вела окольная дорога, а это шанс, что спецназ не сможет взять наш след.
Глава 19
Темная лесополоса медленно смещалась вправо, дорога делала плавный поворот. Машина шла на скорости десять-пятнадцать километров в час. Более высокий темп движения позволить я не мог. Может, мы и помогли Аномалью, но все же от наших рук погибли четыре зомби. Мы нарушили табу, и это могло выйти нам боком.
Гуцул резко нажал на тормоз, но сила инерции от этого была настолько слабой, что я лишь едва покачнулся.
– Что там у тебя?
– Косорог! – нервно выпалил он.
– Где?
– Мимо проскочил, перед самым носом. Я рог видел…
– Может, олень был, с рогами? – спросил Скорняк.
– Сам ты олень! – раздраженно буркнул Гуцул. И, выразительно глянув на меня, спросил: – Может, здесь где-нибудь остановимся?
– Умней ничего не придумал? – покосился на него я. – Косороги тут, а он – остановиться.
– Так дальше больше будет.
– Их везде хватает. Только не на всех нападают.
– А на нас?
– Ананасы в тропиках растут. А здесь растут головы на плечах у зомби. И сегодня мы сняли урожай…
– А вдруг нам Аномалье этого не простит? – забеспокоился Скорняк.
– Сиди на гузке ровно. Гуцул, и тебя это касается. Давай, пошел, не задерживай движение.
Стена леса плавно сдвинулась в сторону, и мы увидели синие огоньки над крышей автозаправочной станции. Иллюминация в обесточенной зоне – явление само по себе подозрительное. Теплился свет и в окошке кассира.
– Заправляться будем? – спросил Гуцул, когда машина подползла к повороту на заправку.
– А надо?
– Ну, лишний литр баку не помеха.
Я кивнул, и Гуцул свернул на станцию, подъехал к покосившейся колонке, на боковине которой краской было выведено «Дт». Будто какая-то сила столкнула меня с машины, повела к тускло светящемуся окошку кирпичного здания.
По пути мне открылось, чьей воле я повиновался, что за кассир звал меня к окошку.
За кассой сидела Марица. В пуховом платке, в пальто с высоко поднятым воротником. Я даже не выразил удивления, глядя на нее.
– Наконец-то, а то замерзла здесь, пока дождалась, – зябко потерла она ладони.
– А могла и не дождаться, – ехидно скривил я губы.
– Всех бы не убили. Я же знаю, ты отличный командир. Наши враги бесятся. У них большие потери, а вы ушли… Не бойся, за вами они не сунутся. Ночь, страшно.
– А в дом, гм, отдыха они когда сунулись? Ночью? Не побоялись?
– Ночью. Но я же тебя предупредила…
– А кто навел их?
– Джером, у тебя что, претензии ко мне? – недовольно повела бровью Марица.
– И какие у людей потери?
– Девять убитых, семнадцать раненых…
– Все ты знаешь.
– Все вижу, все знаю… – глубокомысленно кивнула она. – У вас тоже труп. Зачем вы его с собой забрали?
У Малыша были родные на Большой земле. А если бы мы оставили его в больнице, у нашего бывшего начальства появились бы все основания причислить его к предателям и убийцам. Еще бы всю вину на него взвалили. И родных бы его опозорили… А пока у них есть только предположения, что это мы воюем с ними. Мы уже предатели в глазах людей, но для правосудия наша вина еще не очевидна. Пока…
– Малыш погиб, но его прошлое осталось, – сказал я. – Не знаю, поймешь ли ты…
– Пойму. Понимаю… И даже лучше тебя понимаю. Поэтому и хочу, чтобы ты похоронил Малыша как героя… Ну, чего ты смотришь на меня, как бык на светофор? Да, ты должен похоронить Малыша как героя. Должен. И ты сам понимаешь, что должен… Должен…
Напоминание о долге звучало как заклятие, как мантры, вбиваемые в сознание. И я поймал себя на том, что завороженно слушаю Марицу.
– Ты должен похоронить его возле блокпоста, – продолжала она внушать. – Вам поставили боевую задачу, вас послали на блокпост, чтобы вы контролировали свой участок. Вы исполняли приказ. Приказ! Но вас начали убивать! Кто начал? Люди!.. Вы для них чужие, поэтому они объявили вам войну… Они преступники, а не вы. Вы должны были оборонять свой пост. Вы должны были защищать его любой ценой. Но вы с позором оставили его. С позором! – пафосно заявила она. – Будто вы преступники, а не они… Вы должны вернуться туда. Вы должны занять свой боевой пост. И Малыша вы должны похоронить там, как будто он погиб, защищая его… Вы должны похоронить его как героя, вы должны восстановить справедливость. Вы должны!
– Я должен, – завороженно кивнул я. – Но как?
– Можно взять блокпост штурмом, – сказала она, немигающе глядя мне в глаза.
Я стоял за окошком, в темноте, но мне казалось, что по самый пояс пролез в проем, чтобы жадно внимать Марице.
– Можно через контрольно-пропускной пункт, – навскидку выбрал я вариант.
Можно было пробраться к блокпосту и с другой стороны. Тайком срезать проволоку с ограждения, разминировать подступ к земляному валу, незаметно пройти первую линию ограждения, преодолеть вторую… И сейчас меня даже не волновало, какими силами охраняется застава. Сейчас я готов был лезть к черту на рога, чтобы восстановить справедливость. Ведь первыми всегда нападали люди, а не мы…
