Он думал о Веронике. Запала-таки в душу эта девчонка. Уже скоро ему снова позволят расслабиться. Снова будет женщина. Только он не хочет абы с кем. Ему Вероника нужна.
Егор говорил об этом с Эдиком. Но тот только пальцем у виска покрутил. Нельзя, говорит, отдавать кому-то предпочтение. Надо скрывать свои привязанности.
«От кого?» – спросил Егор.
«Любовь и чувства – это зло, – предельно серьезно ответил Эдик. – По крайней мере, в нашем с тобой положении. У нас должно быть только одно чувство привязанности. К Благодетелю. А женщины нам должны просто нравиться. Не более того... Мой тебе совет, если у тебя к этой девчонке какое-то чувство, скрывай это...»
Легко сказать – скрывай. Егор был почему-то уверен, что тот же Эдик уже сообщил кому надо об этом разговоре. Ему казалось, что все друг на друга стучат. Да что там казалось! Георгий Данилович – тот сам не раз предлагал Егору козлить, сдавать своих новых товарищей. Егор всегда вежливо отказывался. С детства терпеть ненавидел «барабанщиков»...
Жизнь при психотерапевтическом центре ему нравилась. Хорошее место, отличный стол, благоустроенное жилье, девочки по средам. Он сам себе внушал радужный настрой. И Георгий Данилович лишь делал дополнительную настройку на благодушный лад. Егор уже привык замечать только хорошее. И не обращать внимания на плохое.
А ведь было что-то плохое в этом центре. Что именно, Егор не знал, даже не предполагал. Но временами он чувствовал недобрую ауру, которая окружала центр...
Он шел по периметру. Издали наблюдал за белыми общежитиями. И пациенток видел. Девушки, женщины, свеженькие, хорошенькие. Только все какие-то придавленные, в глазах бессмысленная пустота. Иной раз ему казалось, что это не люди, а привидения. Трудно представить себе, чтобы кто-нибудь из них пытался бежать из центра. Но тем не менее Егор обязан был их охранять.
Егор подходил к двухэтажному зданию из красного кирпича. Оно находилось на окраине центра, но к нему вели две бетонные дороги – одна для автотранспорта, широкая; другая – для пеших, чуть поуже. Он много раз проходил мимо этого здания. Но ни разу не пытался вникнуть, для чего оно здесь находится.
Но сейчас ему захотелось это узнать. Потому что он вдруг увидел Веронику. Она шла по бетонной дорожке, ее под руку вел знакомый Егору франт.
Парень улыбался, что-то весело говорил ей. Но Вероника как будто его не слышала. Вид у нее подавленный, в глазах – полнейшая отрешенность. Не человек, а зомби. Что ей прикажут, то она и сделает...
Франт остановился с ней возле двери. Нажал на кнопку звонка. Егор даже разобрал три коротких, один длинный, и еще раз короткий...
Дверь открылась. Парень и Вероника исчезли в здании.
Окна не только зарешечены, но и затемнены. При всем желании Егор не мог проникнуть в это здание хотя бы взглядом. И слышать ничего не мог. Толстые кирпичные стены надежно хранили свои тайны.
А Егор должен был проникнуть в это здание. И не только взглядом. Он интуитивно почувствовал, что Веронике грозит какая-то беда. И он обязан ей помочь...
Он мог бы прямо сейчас перемахнуть через трехметровый забор. Но не сможет этого сделать – сработает сигнализация. Самовольное оставление поста – в армии это считалось преступлением. И здесь это преступление. Но в отличие от армии оно, возможно, карается смертью.
Егор глянул на часы. Его время истекло. Пора возвращаться в караулку. На его место встанет сменщик. А сам он сможет на часок отлучиться. Эдик его отпустит. Но только пропустят ли его туда, где скрылась Вероника?..
3
Мрачное двухэтажное здание в дальнем конце пансионата. Наверное, это и есть дом развлечений. От этой мысли Веронике не стало ни холодно, ни жарко. Она спокойно зашла с парнем внутрь здания.
– Я знаю, – сказал он. – Вы, девчонки, все голодные. Вам сюда за счастье попасть...
В просторном, но мрачном и неуютном холле их встретил крепкий парень в кожаных брюках и кожаной жилетке. Наглый, самоуверенный.
– Козу привел? – надменно осведомился он.
Ее сопровождающий кивнул.
Веронику не покоробило то, что ее назвали козой. Ей сейчас было все равно.
К холлу примыкал жилой отсек. Вероника поняла это по запаху тушеной капусты. В этом отсеке, наверное, и живет Люба, автоматически подумала она.
Но они стали подниматься вверх по лестнице. На втором этаже тоже мрачно. Под серым, плохо выбеленным потолком тускло горят лампочки. Вдоль стен простые лавки. Но на них никто не сидит. Хотя люди на этом этаже есть – Вероника видела, как из одной комнаты в другую прошел какой-то парень с мощной видеокамерой.
– Кино хочешь глянуть? – спросил сопровождающий.
– Нет, – покачала головой Вероника.
Она уже смирилась с тем, что ей придется делать. Но видеть, как этим будут заниматься другие, ей вовсе не хотелось.
– Как хочешь...
Сопровождающий постучал в дверь дальней комнаты. Но ему никто не ответил. Тогда он сам открыл дверь. И ввел Веронику в комнату. В ней – никого.
А комната обставлена со вкусом. Под потолком какой-то барельеф в готическом стиле, на стенах гобелены. Посреди – огромная кровать с балдахином.
– Ну и как вам? – послышался чей-то незнакомый голос.
В комнату вошел бодрый мужчина. Высокий, сухощавый, с козлиной бородкой. В глазах – непонятный азарт.
Он подошел к Веронике, запросто ощупал ее руками, рассмотрел со всех сторон.
– Материал вполне подходящий, – сказал он.
Так и сказал – материал. Только ей все равно. Лишь бы все это поскорей закончилось.
– Но сначала проба...
И как ни в чем не бывало он начал раздевать ее.
Вероника стояла как соляной столб. Тело одеревенело, в глазах ни проблеска живой мысли. Со стороны могло показаться, что раздевают манекен.
Мужчина с козлиной бородкой раздел ее догола. Посадил на постель.
Игорь Васильевич сказал, что ей придется переспать с мужчиной, который ей неприятен. Это был как раз тот самый тип. Она уж подумала, что он и навалится на нее. Но «козлик» даже не думал расстегивать брюки. И ее сопровождающий не пытался овладеть ею.
Открылась дверь. И в комнате появился самый натуральный негр в одних трусах и майке. Он привычно разделся и подошел к Веронике.
– Начинай, – буднично просто сказал «козлик».
Негр кивнул. И вывалил перед ней свое хозяйство...
Веронике было все равно, с кем спать. С негром или белым. Какая разница, кто овладеет ею? Лишь бы все поскорей закончилось.
Парализованное сознание ничего не имело против негра и его прибора. Только ее организм жил своей жизнью. Ком подступил к горлу самопроизвольно. Она дернулась, икнула и вывалила весь завтрак негру на ноги.
