– Ты сама подписала себе приговор...
– А если я не могла отдаться ему? А если я терпеть его не могу?..
– Ты не исполнила волю Благодетеля...
Они разговаривали не в его кабинете.
Егор спас ее от надругательства. Но за это он жестоко поплатился. На ее глазах вооруженные охранники сцепили его руки наручниками. И куда-то повели.
«Ничего, мы еще будем с тобой вместе», – сказал он.
И даже улыбнулся. Хотя на душе у него наверняка было тошно.
А Веронику вывели из кирпичного здания и отвели в другое, точно такое же. Только это была не порностудия. Это была психушка с усиленным режимом содержания. Все те же отдельные комнатки. Но двери – железные, на окнах – решетки, как в тюрьме. И два дюжих санитара со зверскими лицами.
О судьбе Егора ей ничего не было известно.
Игорь Васильевич пришел сюда, закрылся с ней в отдельном кабинете. Решетка на окне, железная дверь. И мебели никакой. Только стол, стул, на котором он сидел. А для нее привинченный к полу табурет.
– Но я не могла...
– И этим ты подставила меня...
– Подставила? Вас?.. Почему?
– Потому что я не смог справиться с тобой. Я сильный гипнотизер. Я умею блокировать человеческое сознание. И тебя заблокировал. Но затем появился этот Егор. Не знаю как, но произошла разблокировка. Ты вышла из-под контроля...
– А почему я должна быть под вашим контролем?
На лице Игоря Васильевича появилась демоническая улыбка. Взгляд хищно блеснул.
– Ты знаешь, что в Америку вас повезут вовсе не для работы на хлопковых плантациях...
– Значит, все-таки повезут...
– Обязательно.
– Когда?
– Вашу группу – не раньше чем через полгода.
– Зачем?
– Вы там будете рожать.
– Рожать?.. Но прежде чем рожать, нужно забеременеть?..
– А ты не помнишь, как тебе вводили шприц в живот?
– Что?!
– Дошло?
Вероника обмякла. И почувствовала тошноту.
Как же она раньше-то не догадалась?.. Ее искусственно оплодотворили. Она беременна. Вот почему у нее пропали месячные. А она, дура, думала, что это просто задержка. Вот почему ее тошнит по утрам. Вот почему ее тянет на солененькое.
Через день ее осматривал гинеколог. Осматривал, делал записи. Но ей о ребенке ни слова. Как будто ей это неинтересно.
– Значит, у меня будет ребенок?
– У тебя, но не твой...
– Почему не мой?..
– Это наш ребенок. Мы оплодотворили тебя. Заметь: от высококачественного донора. Твой ребенок будет здоров по всем показателям. Возможно, из него вырастет гений... В Америке наша продукция ценится очень высоко. За одного ребенка мы получаем до ста тысяч долларов чистой прибыли. Заметь: чистой прибыли...
– Зачем вы мне это говорите?
– Потому что нам нечего бояться. С завтрашнего дня ты начнешь курс лечения. Из тебя сделают комнатное растение. Полностью атрофированное сознание, вся твоя жизнь будет проходить на уровне рефлексов. Ты забудешь, как тебя зовут. А о том, чтобы ты помнила этот разговор, и речи быть не может. Гипноз отпадает. С завтрашнего дня тебя начнут пичкать лекарствами, по сравнению с которыми аминазин – всего лишь детская забава. В Америку повезут не тебя, а твою оболочку – то, что осталось от тебя...
Веронике стало по-настоящему страшно. Она сжалась в комок, закрыла лицо руками. Нервная дрожь овладела телом.
А Игорь Васильевич продолжал добивать:
– Твои подруги тоже поедут в Америку, но в состоянии гипнотической подавленности. Их дети будут совершенно здоровы. И пойдут на рынок по категории высшего сорта. А твой организм будет отравлен сильнодействующими транквилизаторами. Но второй сорт – не брак. Его продадут за тридцать-сорок тысяч долларов...
Вероника молчала. Она просто не в состоянии была говорить. Нервный озноб перешел в лихорадку.
Игорь Васильевич с каким-то садистским удовольствием замазывал черной краской ее жизнь.
– Ты потрясена. Ты раздавлена. Ты не можешь ничего сказать... А наверняка хочешь спросить: зачем мы пропускаем наших пациенток через порнографическую студию?.. Отвечаю. Пока срок беременности небольшой, пациентки могут вести активную половую жизнь без вреда для здоровья. В том состоянии, до которого я их довожу, они готовы лечь хоть под слона. Только немногие, вроде тебя, сопротивляются. А остальные все честно отрабатывают свой хлеб... Да-да, хлеб. А ты что, думаешь, мы должны даром содержать вас, даром везти в Америку? Нет, за все надо платить. В данном случае своими телами... Бояться пациенткам нечего. Даже если наша порнопродукция попадет на отечественный рынок, они никогда об этом не узнают. А знаешь почему?
Вероника не знала. И знать не хотела. Но Игорь Васильевич уже вошел в раж. И даже при большом желании она не могла остановить его.
– Да потому что вы никогда не вернетесь обратно. Вы навсегда останетесь в Америке. Только жить там будете недолго... Ты не хочешь ничего знать. Но я тебе скажу. Нет, я тебе всего лишь намекну. Подумай: зачем вас всех так тщательно обследовали? Зачем назначают лечение тем, у кого проблемы с сердцем, печенью, почками?..
Он бы и дальше продолжал. Но вдруг осекся. Как будто кто-то язык его в тиски зажал. Видно, понял Игорь Васильевич, что затронул страшную тайну. По существу раскрыл ее перед Вероникой. Это сейчас она плохо соображает. Но потом до нее может дойти, для чего нужны здоровые человеческие органы...
* * *
Егора бросили в крохотное закрытое помещение. Даже в карцере уютней, чем здесь. Стены прочные, окон никаких нет и в помине, дверь тяжелая, бронированная.
Уже третий день он здесь. Без пищи и воды. Хорошо хоть ведро помойное ему бросили, чтобы под себя не ходил.
Он чертовски устал. Тело отекло, в боку стреляет, в костях ломота. Жрать хочется, пить. И встревоженные мысли бьются о стены, не находят выхода. Что ждет его впереди? Что эти изверги сделали с Вероникой?..
Дверь открылась на третий день.
– Пошли! – глянул на него с презрением незнакомый парень в строгом костюме и с автоматом наперевес.
Руки его стянули за спину, сковали наручниками. И куда-то повели.
Ночь, темно. Огоньки контрольно-пропускного пункта. Его вывели за территорию центра. Усадили в машину. Черный джип «Ланд Крузер». На заднее сиденье, в середину. С двух боков зажали крепкие парни. На переднем сиденье, справа, сидел тучный мужик с мордой в три обхвата. Не человек, а кабан какой-то. Только вместо клыков ствол под пиджаком.
– Фу-у... – сморщился водитель и чуть ли не с ненавистью посмотрел на Егора. – Ну и вонища от него. Шеф, может, ну его на фиг, а?
