А может, все-таки не про него разговор?..
Он вышел из-за укрытия. Встал за спинами братков.
– Эй, ребята, вы не меня ищете? – едва слышно пробормотал он.
Последние силы его ушли в руку.
Первым обернулся к нему самый крупный экземпляр.
– Он! Вояка!..
Это были последние слова в его жизни.
Андрей выстрелил от бедра. Не целясь. Навыки, до автоматизма наработанные на стрельбищах и в боях, не подвели. Пуля вошла братку точно в лоб.
Второй крепыш так ничего и не понял. Пуля вошла ему точно под левое ухо.
Зато третий понял все. И прежде всего то, что он не успевает выстрелить. Автомат сам вывалился из его рук.
– Кто меня ищет? – слабея, спросил Андрей.
– Брат, не стреляй! – в панике взвыл браток.
И пал перед ним на колени.
– Кто?..
– Пржевальский.
– Еще?..
– Пахом.
– Еще?
– Босс. Его называют Босс. Ресторан «Золотой Орфей»...
– Дальше?
– Не знаю... Убей, не знаю...
Андрей нажал на спусковой крючок. Пуля вошла братку точно в лоб. Сам ведь говорил: убей...
Всё, силы на исходе. Даже у капитана спецназа может закончиться запас прочности. Андрей покачнулся. И начал оседать на землю. Последнее, что он помнил, это как он выбрасывал в ручей свой пистолет...
2
Очнулся Андрей в больничной палате. Тусклый свет под потолком. Вокруг никого. Только справа и слева по койке. Одна занята. А другая, ближе к двери, пустая.
У окна – тот самый парень, которого братки сочли покойником. Он лежал под капельницей, с трубкой кислородной от аппарата жизнеобеспечения. Возле самого Андрея стояла капельница. Только к нему она даже не подведена. Раненое бедро будто онемело. Он его совершенно не чувствовал. Наверное, оперировали его под местным наркозом. А наркоз еще не отошел.
Состояние – хреновей не бывает. Тошнота, страшное головокружение, перед глазами все плывет. Слабость от потери крови.
Андрей почувствовал, как начинает погружаться в коматозное состояние.
Глаза закрылись сами по себе. Но он был еще в сознании, когда открылась дверь. И в полутемную палату хлынул яркий свет из коридора. Андрей с трудом приоткрыл веки.
Две женщины в белых халатах вкатили носилки. На них – человек. Забинтованный с головы до ног. Как его укладывали на койку, Андрей смотреть не стал. Во-первых, тяжело голову повернуть. А во-вторых, пусть все думают, что он без сознания.
Женщины оставили больного и ушли. Но дверь снова открылась. Послышались мужские голоса. Андрей напрягся. Он хорошо помнил, что ему есть чего бояться.
– В рубашке человек родился...
– Как будто соломки ему кто-то подстелил. Машина всмятку, а у него ушибы и сотрясение средней тяжести...
Андрей расслабился. Разговор вели медики. И не про него, а про очередного пациента.
– Сколько он через окно летел?
– Да говорят, метров двадцать пролетел. И ничего...
– Счастливчик.
– А тут все в палате счастливчики. И тот и другой – с пулевыми ранениями. И оба в состоянии, близком к критическому. Заметь: близком, но не критическом.
– Значит, будут жить.
– Если не будут, то не по нашей вине. Там же в парке разборка какая-то была. Одни братки других постреляли. А эти двое вроде случайно там оказались. Братки друг друга побили. И этим за компанию досталось. Может, они что видели... Так их и уберут как свидетелей.
– Типун тебе на язык... Пошли, а то у тебя мысли с недосыпа не в ту сторону крутятся.
– Почему не в ту? Просто время сейчас сам знаешь какое...
– Знаю, три часа ночи...
– Ему про Фому, а он про Ерему.
– Пошли. Хоть пару-тройку часов до утра перехватим.
– Да, пошли. Отдохнуть надо. Ночь сегодня сумасшедшая...
Медики ушли. Андрей остался наедине с двумя беспомощными больными. В голову полезли тягостные мысли. Они взбудоражили сознание. Коматозного состояния как не бывало.
Ему повезло. Менты и врачи, прибывшие на место убийства, приняли его за жертву бандитской разборки. Поэтому он в обычной, а не тюремной больнице. И с парнем та же история. И все потому, что тоже успел избавиться от пистолета.
Но со временем ситуация прояснится. И окажутся они оба за решеткой. Хотя нет, вряд ли. До этого времени их братки грохнут. Возможно, уже сейчас джипы с боевиками несутся к больнице. Или уже где-то медсестра купленная заправляет шприц каким-нибудь дигитоксином. Сделает сейчас укольчик – и отправятся они на тот свет...
Андрей мобилизовал в себе все оставшиеся силы. С трудом поднялся с кровати, встал на ноги. Его сильно шатнуло. Пришлось опереться на спинку соседней койки. Он сумел добраться до окна, глянул вниз. И увидел, как прямо у входа в больницу останавливается джип...
* * *
– Иди сюда, цыпа, иди...
Пахома аж трясло от возбуждения. Худенькая девчонка лет тринадцати будила в нем скотские желания.
Девчонка подошла к нему. Хлюпнула носом.
– Давай я тебе платьице сниму...
Он раздевал ее, как заботливый отец. Как будто родную дочь спать укладывал.
Но Анжела ему не дочь. А спать он ее укладывает – это да. В свою постель ее укладывает. Чтобы вставить ей по самые помидоры...
Девочек ему Инжир поставляет. Хорошеньких малолеток приводит. Не важно, что все они шлюшки, что отдаются за деньги. Главное, Пахом мог внушить себе, что девочки эти – девственницы и вовсе не хотят ложиться под него.
Пахом знал, что эта девочка начнет орать, когда он навалится на нее. Будет извиваться под ним, царапаться. Словом, вести себя так, как будто ее насилуют... Такое поведение заводит. Иногда, правда, доходит до такого, что Пахом не может себя остановить. И тогда он может убить девчонку. Пару раз такое уже случалось...
А что, разве искусство не требует жертв?..
– Давай я с тебя трусики сниму...
– Дяденька, не надо, ну пожалуйста...
Ну вот, игра началась.
Пахом уже готов был вцепиться в жертву двумя руками, чтобы силой подмять ее под себя. Но помешал телефон.
– Ч-черт!
Он с превеликим удовольствием шарахнул бы аппаратом о стену. Да только нельзя. Это он сегодня ночью отдыхает. А его люди – в деле. С ног сбились – ищут двух ублюдков. Данилу-киллера и капитана Северцева.
