– Ну, что скажете, Лариса Степановна? – спросил капитан.
– Я… Я не знаю…
– Вы всмотритесь, в лицо, в одежду…
– Я… Я попробую.
– Да, у него зуб золотой впереди сверху, – сказал врач и без всякой брезгливости оттянул вверх гниющую губу.
Перед тем как снова потерять сознание, Лариса увидела золотой зуб. Да, именно такой был у ее мужа…
* * *
Пашу хоронили в закрытом гробу, и Лариса обняла крышку. А рядом с ней на колени опустилась мама, и они завыли в голос. Зрелище страшное, невыносимое.
Саня тоже подошел к гробу. На глазах скупые мужские слезы, но он не позволит им пролиться. Он мужчина и умеет превозмогать себя. Да и не поможешь слезами горю, не оживишь ими брата.
– Клянусь, я найду убийцу. И отомщу, – сквозь зубы процедил парень.
Он только вчера выписался из больницы. Рана на ноге уже зажила, но ее лучше не тревожить, поэтому еще несколько дней он будет передвигаться с помощью костылей, а потом перейдет на палочку. Через месяц можно будет ходить без всякой поддержки – во всяком случае, так сказал врач. И как только он твердо встанет на ноги, Михей может начинать отсчитывать свои последние дни. Не нужна Сане снайперская винтовка – он знает, где взять охотничье ружье. Пусть на нем нет оптического прицела, но он справится и без него. Михей свое получит.
Лариса первая отошла от гроба, вслед за ней с трудом поднялась на ноги мама. Саня помог ей, хотя сам стоял неуверенно. Он с болью смотрел на нее. Постарела она лет на десять, если не больше, сдала очень сильно. Лариса еще молодая, она оправится от горя и замуж еще выйдет, а у мамы все уже позади. Как бы не сгорела она с горя. Саня очень за нее переживал.
После прощания гроб опустили в яму, Саня бросил на могилу брата горсть земли, дождался, когда это сделает мама, чтобы увести ее отсюда. Но она уперлась. Вне себя от горя продолжала стоять у могилы и после того, как над ней вырос холмик и возвысился крест. И Лариса не хотела уходить.
Когда все провожающие разошлись, мама села возле отцовского надгробия, слева от свежей могилы, рукой провела по земле.
– Сынок, здесь меня похоронишь… Скоро уже…
А Лариса села справа от Пашиной могилы. И посмотрела на Саню теми же глазами, что и мама. Она тоже показала место, где нужно ее будет похоронить, но ничего не сказала. Как будто не хотела, чтобы ее голос прозвучал фальшиво. Ведь она еще молодая, у нее все впереди. Об этом она сейчас не хотела думать, но ведь боль от утраты когда-нибудь стихнет…
* * *
Юля щелкнула пальцами перед носом.
– Але, гараж, машину на выезд!
Лариса умоляюще посмотрела на сестру. Она не хотела, чтобы ее отвлекали от горьких раздумий. Ведь пока она думает о Паше, он где-то рядом. И Степка с ним. Отец должен был найти неродившегося сына в красной траве…
– Хватит убиваться! В чувство давай приходи! – требовала Юля.
– Не хочу.
– Не хочешь?! А долги кто будет отдавать? Кредит кто будет выплачивать?
Лариса схватилась за голову и тихонько простонала. Паша продал все, что мог. Но остался завод, кредит за который не выплачен. Банк уже наложил на имущество лапу, но этого, как оказалось, было мало. До конца года Лариса, как наследница мужа, должна была выплатить две тысячи долларов. А где она их возьмет? Саня обещал помочь, но ведь и на них с матерью легла своя часть ответственности за долги. Им тоже нужно искать деньги на выплату кредита.
– Я не знаю… Я не знаю, что делать…
– Что делать, что делать! Задрать юбку и бегать! – передразнила сестру Юля. И тут же исправила свою оплошность: – Хотя, конечно, задрать юбку не выход. Проституток у нас в роду не было; надеюсь, что и не будет… Хотя если есть желание…
– Какое желание? Что ты несешь?
– А то и несу, что на этом желании погореть можно. У нас тут уволили одну. Передком своим подрабатывала. А у нас с этим делом строго… Ну, на словах… Просто ей не повезло: Анжела ее с поличным застукала, когда она себя предлагала. Там еще и другие были, они тоже все слышали. В общем, чтобы другим неповадно было, Анжеле пришлось ее уволить.
– О чем это ты?
– О том, что на это место меня взяли…
Еще и месяца не прошло, как Юля окончила школу. Но без дела она сидеть не стала – устроилась в гостиницу дежурной на этаж. Зарплата небольшая, зато деньги, говорят, выплачивают вовремя, что в стране большая редкость.
– Ну, взяли, и хорошо.
– А вчера у нас одна в декрет ушла. Я с Анжелой поговорила, она тебя берет.
– Куда?
– Как куда? В гостиницу. Работать будешь.
– На место той женщины, которая в декрет ушла? – спросила Лариса.
И слезы вдруг покатились из глаз.
– Эй, ты чего?
– А я в декрет не могу… Если бы не эти бандитские ублюдки, я бы тоже в декрет могла… И Паша был бы со мной…
– Так, хватит тут вариться в собственных соплях! – резко сказала Юля. – Паши нет, а его долги остались. И они висят на тебе. На тебе, а не на нем! Или ты слезами собираешься расплачиваться? Короче, хватит ныть! Вытирай слезы и приводи себя в порядок. Завтра тебе на работу. Ты должна хорошо выглядеть.
– Но я не хочу на работу.
– А на шее у предков сидеть хочешь? Ты знаешь, как мы живем? Отцу зарплату полгода уже не платят, мать копейки получает!
– Но ведь и в гостинице тоже копейки платят, – вспомнила Лариса.
– Ну вот, уже соображать начинаешь! – снисходительно улыбнулась Юля. – Да, там копейки платят. Но лучше что-то, чем ничего.
– Да, но как я долг выплачу?
– Как-нибудь… Я с Саней говорила, они с матерью дом свой продавать будут. В доме станут жить, где вы с Пашкой жили. Там, конечно, дыра, но Санька молодец, не унывает. Говорит, что выкрутится… Хороший он парень, – мечтательно вдруг проговорила Юля.
– Клинья к тебе не подбивает? – неожиданно для себя вдруг спросила Лариса.
Сестра посмотрела на нее с иронией.
– Ух ты, проснулась наша спящая царевна! Выползла из своей коробчонки… – Невеселое раздумье согнало улыбку с ее лица. – Санька – классный парень. Я бы ему отдалась… Шучу, конечно. Хотя кто его знает… Только ничего у нас не будет.
– Почему?
– Проклятье на их роду. Отец погиб, потом брат… Сам на войне мог погибнуть…
– Но не погиб же.
– Да, но здесь уже ногу прострелили… И еще он за брата отомстить хочет. Убью, говорит, Михея…
– Правильно говорит.
– Правильно-то правильно, только его самого убить могут. Не сейчас, так потом… Говорю же, проклятье на роду, обязательно что-нибудь приключится. А я вдовой быть не хочу. Да и не только это, – замялась Юля.
