– Вас интересует законность сделки?
– Нет, нет, что вы! Это не моя сфера. Меня интересует другое. Здесь у меня лежат показания сотрудника отдела кадров металлургического комбината, – полковник выразительно огладил закрытую красную папку, что лежала у него под рукой. – Так вот, он утверждает, что вы прибыли на завод после окончания московского института. Вы предъявили диплом и паспорт на имя Немчинова Сергея Андреевича.
Вот и раскрыл Баранов пасть, показал ядовитый зуб.
– Как я мог предъявить диплом об окончании института, если я его не оканчивал? Что-то вы не то говорите, господин полковник.
– Правильно, институт вы не оканчивали, и диплом у вас поддельный.
– Где диплом? Покажите этот поддельный диплом, и тогда мы с вами поговорим.
– К сожалению, диплом находится у вас. Так же как и паспорт на имя Немчинова Сергея Андреевича. В отделе кадров оставалась ксерокопия диплома и паспорта, но вы их уже изъяли. Как-никак, вы фактический владелец комбината… Насколько мне известно, позавчера вы приобрели путем шантажа и вымогательства дополнительный пакет акций, – грозно нахмурился Баранов.
– Вы собираетесь предъявить мне обвинение? – удивленно повел бровью Семен. – У вас есть доказательства?
– Есть показания потерпевшего.
– А у меня есть нотариус, который подтвердит, что не было ни шантажа, ни вымогательства.
– Нотариусы продаются и покупаются.
– Где показания потерпевшего?
– Есть показания. Устные…
– Смешно.
– Да вы не переживайте, Семен Петрович, никто не собирается привлекать вас за шантаж и вымогательство. Пока.
– Для «пока» у вас времени нет. Сколько вам часов до пенсии осталось?
– А вот это совсем не смешно! – побагровел Баранов. – Я знаю, кто под меня роет.
– Купленный мент всегда плохо пахнет.
– Это вы о ком?
– Да так, о птичках. Летает тут воронье, людям на головы гадит…
– Это вы про себя? Думаете, я не знаю, кто вы такой? Знаю, и о вас, и о вашем уголовном прошлом. И о вашем криминальном настоящем!
– А конкретно?
– Так для конкретного разговора я вас и вызвал, Семен Петрович. Потому что есть конкретная статья, предусматривающая уголовное наказание за подделку документов. В частности, за подделку паспорта и диплома об окончании института. Статья триста двадцать седьмая, до двух лет лишения свободы!
– Даже не знаю, о чем речь.
– Речь идет о том, что вы проникли на Красностальский металлургический комбинат под чужим именем и с фальшивыми документами. Есть показания людей, с которыми вы работали; есть показания администратора гостиницы, в которой вы жили. Все они утверждают, что знали вас как Немчинова Сергея Андреевича.
– Я всегда подозревал, что массовые галлюцинации существуют. Не поддавайтесь этой заразе, господин полковник. Это может для вас плохо кончиться.
– Вы угрожаете!
– Нет, не угрожаю и даже не предупреждаю. Так, забочусь о вашем здоровье… Что у вас есть против меня, кроме массовых галлюцинаций? Где мои поддельные документы?
– Будут. Обязательно будут. Сейчас мы вас задержим по подозрению в уголовном преступлении, поместим вас в изолятор временного содержания, оформим постановление, произведем обыск и найдем улики…
– Вы в этом уверены?
– Абсолютно.
– Что ж, действуйте.
Похоже, Баранов ждал, что Семен взбесится, распустит руки или даже сбежит из кабинета. Подделка документов – статья уголовная, но не серьезная, уж точно не сопоставима по тяжести сопротивлению при задержании, не говоря уже о бегстве из-под стражи. К тому же там доказательства нужны, а тут все ясно.
Но Семен лишил его удовольствия усугубить вину подозреваемого и позволил отконвоировать себя в изолятор временного содержания, что находился в подвале здания. Телохранители обступили его со всех сторон, когда он вышел из кабинета, но Семен дал им всем отбой. А Желтку велел действовать. Начальник его личной охраны давно уже в городе, он знает, за какие ниточки дергать, чтобы выручить своего босса. Адвокаты, свои люди в местной милиции, поддержка из Москвы… Семен верил, что скоро его выпустят.
Дежурный по изолятору забрал у него личные вещи, велел снять поясной ремень, шнурки с туфель. Процедура знакомая, хотя и порядком уже подзабытая. Восемьдесят девятый год шел, когда Семен попал за решетку. В девяносто втором вышел, занялся делом. Всякое случалось, и закон нарушать приходилось, и менты ему допросы устраивали, но его даже в КПЗ не закрывали, не говоря уже о следственных изоляторах. А сегодня вот угодил в застенки. В чужом городе. И еще неизвестно, как все обернется…
– Костюмчик на тебе хороший, – сказал прапорщик, составляя опись. – Бизнесмен?
– Бизнесмен.
– И одеколон у тебя хороший… И деньги водятся… Нельзя тебе в камеру с гопотой. Они люди буйные, мало ли что…
– Деньги можешь в опись не вносить.
В бумажнике у Семена лежало что-то около двух тысяч долларов и несколько миллионов рублей. Невелика потеря. Гопников он не боялся, но что-то не хотелось делить с ними камеру. Разборки, выяснения… Зачем ему это надо?
Деньги прапорщик оставил себе. И вознаградил Семена за щедрость – закрыл его в просторной камере, где пахло свежей краской, а от унитаза не воняло. Шконки голые, но дежурный мент вскоре принес матрас и белье, хотя такое удовольствие здесь вроде бы не предусматривалось.
– Пока моя смена, у тебя все в порядке будет, – пообещал прапорщик.
А еще через пару часов подал ужин на фарфоровой тарелке. Жареный картофель с колбасой.
– Мы тут для себя готовили, ну, и тебе осталось… Жаль, что моя смена заканчивается. Но ты уж что-нибудь для сменщика придумай. Тогда нормально жить будешь…
Намек более чем прозрачный. Но Семену нечем было платить. А известий с воли пока не поступало.
Картофель аппетитно пах, однако Семен к нему не прикоснулся. Обед в ресторане был очень сытным, поэтому голода он не ощущал. Так, легкая потребность перекусить. Но лучше остаться без ужина, чем есть непонятно что. К тому же не зря говорят: бойтесь ментов, дары приносящих. Даже если эти дары проплачены щедрой подачкой на лапу.
Обидно. Сегодня вечером он собирался ехать к Ларисе. Думал, что проблема с Фирсаном почти решена, а его противник вдруг показал когти. Что ж, он за это заплатит. Но встречу с Ларисой лучше пока отложить на потом. Вдруг за ним следят, вдруг он приведет к ней хвоста, вдруг на него попытаются надавить через нее. Такое в его жизни уже бывало…
В девяносто втором он потерял свою любимую женщину. Наташа погибла вместо него. И его способность любить, казалось, умерла вместе с ней.
